манти в блаженном неведении насчет грядущего.
Это Турвилю не нравилось. На самом деле, это была единственная часть плана операции, против которой он действительно протестовал. Симуляции были всем хороши, однако никто и никогда ранее не собирал вместе флот подобных размеров. Он нуждался в практической координации с Чин, нуждался в натаскивании реальных группировок, реальном прогоне командующих подразделениями через их задачи, где он мог наблюдать за ними и оценить из сильные и слабые стороны. Он просил – почти умолял – дать возможность сделать это, однако его запрос был отклонён. И, даже хотя он сам и просил об этом, он понял, почему Томас Тейсман отказался.
Не потому, что Томас Тейсман не понимал, чем был вызван запрос Турвиля. И не потому, что Тейсман был с ним не согласен. Но для успеха операции «Беатриса» была абсолютно необходима стратегическая внезапность. В действительности внезапность была настолько важна, что превзошла даже необходимость провести обширные практические тренировки. Учитывая активность разведывательных сил манти, они не осмелились заблаговременно забирать силы с наиболее близких к врагу пикетов. Более того, они не осмелились собрать корабли Турвиля в месте, где мантикорский разведывательный беспилотный аппарат мог их засечь, и заставить Разведывательное Управление Флота задаться вопросом насчёт причин, по которым Республика могла сконцентрировать в одном месте столь значительную часть всего своего флота боевых кораблей.
«Но у нас ещё есть более недели до выхода, плюс время перелёта, – размышлял Турвиль. – Будет не так здорово, как бы мне хотелось, однако за это время мы можем сделать многое. И нам лучше постараться, так как после этого…».
Турвиль позволил мысли уйти, так как действительно не знал, что же будет их ожидать «после этого».
Разумеется за исключением того, что это будет величайшей битвой флотов в истории человечества.
– Как они тебе теперь, Андреа?
– Получше, ваша милость.
Андреа Ярувальская высветила кольцо маркера на главном экране, аккуратно обведя им символы Тридцать Шестой и Тридцать Восьмой эскадр кораблей стены Андерманского Императорского Флота. Световые коды шестнадцати супердредноутов устойчиво горели на дисплее, ничего не говоря о том, как их было трудно отыскать, даже для сенсоров «Императора». Числа БИЦ на боковой панели, демонстрирующие мощность принятых сигналов, были, однако, другим делом, точно указывая, насколько трудно было бы «Императору» их обнаружить, не зная точно, где именно искать. «Не так трудно, как мантикорские корабли, однако труднее, чем чьи-либо ещё», – отметила Хонор и одобрительно кивнула. Не столько возможностям систем РЭБ, сколько тактике вице-адмирала Морзер.