Примерно через час колонну догнали уходившие в погоню за казаками. К Буге подскакал покрытый пылью и пропахший конским потом десятник:
— Русские зажгли еще один костер. Уже на другом кургане.
— Собаки. — Буга зло сплюнул. — Почему вы дали им уйти?
— Мурза приказал прекратить погоню, а у первого костра остался только один урус-шайтан.
— Если он еще жив, сдерите с него кожу и бросьте в степи, — приказал сотник. — Если мертв, отрубите голову и отвезите ее мурзе.
— Он изранен, но еще жив, — сообщил десятник.
— Тем хуже для него, — хищно ощерился Буга. — А костер?.. Теперь это уже не так важно. Сейчас все решит быстрота наших коней…
* * *
Погоня за татарами шла день и ночь. Казаки не жалели ни себя, ни лошадей. И так потеряли время, пока добрались до кургана, где остался Иван Рваный, но там нашли только следы его последней, отчаянной схватки с басурманами. Потом обнаружили сакму и уже не теряли ее, надеясь вот-вот настигнуть людоловов. Но почему татары вдруг свернули с хорошо знакомого им пути, что заставило их так поступить?
— Хитрят, следы запутывают, — твердил осунувшийся и как-то враз постаревший Аким Тетеря. — А где-то исподтишка наскочат и ударят. Я их мерзкие повадки знаю.
Где ударили татары, обнаружилось к следующему полудню. Сакма привела к разоренному городку, в котором не осталось ни одной живой души. Сорванные ставни на окнах, выбитые двери, в домах все перевернуто и побито, на дворах лежат порубленные ордынскими саблями тела пытавшихся сопротивляться жителей.
— А не пожгли, — мрачно оглядев картину опустошения, отметил Тимофей. — Разграбили, взяли полон, но не пожгли.
— Боятся дымом себя выдать, — недобро прищурился Аким. — Ну, ничего, поквитаемся!
Головин не ответил. Он пустил коня рысью и догнал торопившихся дальше казаков, горевших решимостью еще до заката настичь проклятых людоловов и освободить захваченный ими полон. Да и что отвечать? Ни одна религия не призывает к угнетению себе подобных, созданных по образу и подобию Божьему. Так кто же дал право одному человеку обращать в рабство другого? Сам испытав ужас басурманской неволи, Тимофей люто ненавидел людоловов, работорговцев и рабовладельцев. Но в голове не укладывалось и другое: как наравне с тонкой поэзией, мудрой философией и томной мечтательностью, присущей мусульманскому Востоку, уживаются грубое варварство и звериная кровожадность? Ведь многие арабские книги, которые он читал вместе с отцом Зосимой, просто венец мысли! Но то книги…
Спустя несколько часов прошли через еще один разоренный городок. Головин отметил, что там осталось множество стрел, а хорошие стрелы дороги, обычно после боя их собирали и вновь наполняли колчан. Значит, татары уже чуют приближение погони и очень спешат? Однако теперь волей-неволей быстрота передвижения уменьшилась — степняки вели полон.