Услышав последний вопрос, Марцин облегченно откинулся на подушки. Тон его быстро изменился: теперь он обращался к пану Казимиру так, как обращаются к уважаемому, заслуживающему доверия, но все же слуге:
— Завтра ехать не обязательно, я еще не написал письмо. Сначала найдите провожатого в Москву, а потом окончательно решим с путешествием в Италию.
— Хорошо, — согласился Чарновский.
Пан Гонсерек наконец-то открыл рот, и теперь ему же не вырваться из западни, которую скромный лекарь приготовил для пособника иезуитов. В Москву человека Марцина проводит стрелец, и, даст Бог, ему удастся пройти по всей вражеской цепочке и добраться до главного предателя. Как это лучше обставить, еще есть время подумать. А в Рим придется ехать самому Казимиру…
* * *
Илью помог отыскать Фрол. Следуя указанию пана Гонсерека, он отправился все к тому же пану Лаговскому, который еще обиженно пыхтел и дулся, но просьбу срочно найти и прислать к раненому «охотника» обещал выполнить. Вечером в двери дома лекаря постучал скромно одетый мещанин и сказал, что он и есть тот самый «охотник». Ничего примечательного ни Казимир, ни Окулов в нем не нашли: тощенький, остроносенький, похож на воробышка-заморыша. Даже шапка, кафтан и штаны на нем были серые. Оружия «охотник» не носил. Говорил тихо, слегка шепелявил и в польскую речь иногда вставлял белорусские слова, из чего лекарь заключил, что он уроженец Пинского или Могилевского каштелянства.
Его провели к раненому. Пан Гонсерек изволил почти два часа беседовать с ним, а потом сказал лекарю, что этого человека нужно проводить к русским, но не в Москву, как договаривались раньше, а только до Вязьмы. Провожатый получит три золотых задатка и пять монет при расставании с «охотником» в Вязьме. Пан Чарновский получает десять золотых задатка и тридцать — по возвращении посланца.
— Вы уже нашли провожатого? — прищурился пан Марцин.
— Сейчас здесь торгуют несколько купцов из Московии, — ответил лекарь. — Один из них собирается домой и согласен взять попутчика. Естественно, ему ничего не известно о ваших делах.
— Что за купец?
— Торгует женскими украшениями. Крупный мужчина, но я не знаю, как его зовут. — Чарновский чуть смущенно улыбнулся и развел руками. — С ним говорил Матей, мой слуга. Но сам я тоже видел купца, поскольку покупал у него сережки для одной прелестной паненки.
— Хорошо, — кивнул Гонсерек. — Пусть «охотник» сам поглядит на него, а потом будете договариваться.
«Скорее всего, про Москву он ляпнул сгоряча, под впечатлением размолвки с Лаговским, — решил пан Казимир. — А теперь петляет, путает следы. Наверно, в Вязьме или около нее у них есть тайный приют, и оттуда в Москву отправится другой человек, а не „охотник“.