Может быть, оно и лучше, что Трефил избрал такой путь, избавив и себя и Бухвостова от долгих телесных и душевных мук?
В дверь горницы заглядывали встревоженные слуги, на лестницах и в переходах палат слышались торопливые шаги. Кто-то из баб, увидев валяющегося на полу мертвого хозяина, надрывно заголосил. Никита Авдеевич молча повернулся и пошел к выходу, не глядя на столпившихся у дверей слуг. Они испуганно расступились, давая ему дорогу…
Утром дворецкий почтительно сообщил Джакомо, что его хочет видеть Фасих-бей и чем скорее венецианец выполнит желание высокочтимого, тем радостнее будет их встреча.
Белометти быстро позавтракал, оделся с помощью старого Руфино и отправился во дворец Фасиха. Хозяин принял его в своей любимой комнате, выходившей окнами в тенистый сад. После взаимных приветствий венецианец прямо спросил:
— Когда вы намерены выполнить свои обещания? По столице ходят упорные слухи, что султан уже принял решение о войне с русскими. Неужели вам, человеку, близкому к трону, ничего не известно об этом?
— Имя великого визиря не названо, — усмехнулся Фасих-бей.
— Я поспешил сюда не затем, чтобы услышать очередные отговорки, — разозлился Джакомо. — Кажется, мы уже обо всем договорились? И я считал вправе надеяться на уважаемого человека, поклявшегося на Коране!
Постоянные ловкие увертки и пустые обещания евнуха уже давно выводили его из себя. В последнее время он не раз думал, что хитрый старик нарочно подсунул ему красавицу недотрогу, чтобы отвлечь от главного. Русская рабыня прекрасна, но даже она не сможет заставить его потерять голову!
— Гнев вреден для печени, — язвительно заметил евнух. Он быстро схватил гостя за рукав, отвел подальше от дверей и заговорщически зашептал: — То, что было обещано, уже сбылось! Не стоит попусту растрачивать драгоценные силы души и наносить обиды тем, кто их не заслужил. Кроме того, не стоит повышать голос, поскольку и стены часто имеют уши. Мы и так сильно рискуем.
— Когда? — Белометти посмотрел ему прямо в глаза, и Фасих-бей, вопреки своим привычкам, не отвел взгляд в сторону.
— Сегодня, — просто ответил он. — Сегодня ты получишь фирман султана. Я никогда не нарушаю данного мною слова, а уж тем более клятвы на священной для мусульман книге.
Старик горестно вздохнул, показывая гостю, как глубоко его ранили недоверие и незаслуженная обида. Однако Джакомо успел достаточно хорошо изучить евнуха, чтобы поверить ему на слово: сколько он уже слышал от него разных слов? А где дело?
— Сегодня? — переспросил он. — Очень хорошо. Пусть это будет сейчас и здесь!