— Это все он, он! — Евнух показал на блюдо с головой
Джафара. — Он!
— Боишься? — Гуссейн презрительно скривил губы. — Даже перед лицом смерти юлишь и изворачиваешься? Да, мы нашли Джафара уже мертвым, но тебя мы нашли еще живым! Чего ты ждешь, Махмед?
В наступившей вдруг тишине стало слышно, как палач забормотал слова джинази — заупокойной мусульманской молитвы. И евнух разом ослаб.
Махмед приблизился и схватил его за ухо. Наклонил над мешком с солью. В руке палача появился острый кривой нож, и паша брезгливо отвернулся, не желая смотреть, как отделят от тела голову его врага, чтобы положить ее на широкое медное блюдо и показать султану Ибрагиму…
Головин никому не позволил прочитать фирман. Он лишь шепнул несколько слов Куприяну, а тот передал их посланцу Бажена Сухоборца, поджидавшему их на пристани около готовой выйти в море фелюги. Вскоре минареты и башни турецкой столицы растаяли в сгустившихся сумерках — подняв все паруса, фелюга устремилась к Азову.
В тесную каюту, где сидели Тимофей и Куприян, спустился Богумир, а следом за ним — Сарват и Жозеф, державший за руку Злату. Анастасия, измученная всем тем, что случилось за долгий день, задремала на рундуке, покрытом старым ковром.
— Мы помогли вам, — сказал болгарин, — а теперь просим вашей помощи.
— Что случилось? — встревожился Головин, но Богумир успокаивающе улыбнулся:
— Ничего. Вы возвращаетесь на родину? Я тоже хочу вернуться домой. Ты видел наши горы? Они ждут меня, мой народ стонет под игом!
— Хочешь высадиться в Болгарии? — Куприян задумчиво покрутил седеющий ус.
— Да, — твердо ответил Богумир.
— Я иду с ним, — прогудел Сарват.
— А ты? — Тимофей поглядел на Жозефа.
— Я? — Француз хитро прищурился. — Мне понравилась Болгария, но теперь я не прочь увидеть загадочную Московию.
Анастасия проснулась и села, прислушиваясь к разговорам мужчин. Потом встала, обняла Злату и спросила:
— Мы скоро расстанемся?
— Не знаю. — Девушка залилась румянцем. — Мне… тоже хотелось бы повидать Москву.
Богумир обернулся к сестре с грустной улыбкой, а Куприян весело захохотал:
— Видать, придется пить сразу на двух свадьбах?.. Темной ночью фелюга подошла к берегам Болгарии. Обняв
на прощание Богумира и Сарвата, Тимофей шепнул:
— Кланяйтесь баю Славчо и разыщите пана Яцека. Надеюсь, он уже поправляется.
— Прощай, брат! Мы всегда будем с надеждой смотреть на северо-восток! Будь счастлива, сестра! Береги ее, Жозеф.
Болгарин и албанец спрыгнули за борт, подняли над головой оружие и по пояс в воде побрели к берегу.
Через несколько месяцев султан Ибрагим уже посылал своим наместникам гневные указы, требуя немедленно уничтожить дерзкие юнацкие дружины Богумира и Сарвата…