15 сентября. Косов.
– Ага, – пробормотал я. – Кое-что проясняется, Алексей Степанович, а конверт от письма где?
– А что – надо?– смутился Сабуров.– Вот, чертовщина! Я его выбросил – на кой он мне?
Видимо, на моем лице было написано огорчение столь явное, что Сабуров смутился еще больше, широко развел огромные ручищи и сказал виновато:
– Я ж не знал… Я бы сберег, ей-богу…
Мой школьный учитель Коростылев говорил: «Не употребляйте всуе слово „итак“. Это важное слово, ибо содержит в себе моральные обязательства – оно всегда должно свидетельствовать об окончании существенного жизненного, трудового или ораторского периода…»
Я не могу сказать «итак»… Никакого существенного периода я не закончил. И ничего существенного не узнал. Просто человек, который, по-видимому, убил Женю Корецкого, снова стал бесплотным, исчезнув, как дождевая капля в реке. Я уже было стал привыкать к нему, охотно называл его Сабуровым, представлял себе часто его внешность, чтобы он стал телесным, объемным, чтобы он превратился в реального врага. С которым можно бороться, которого можно ненавидеть. Ведь сейчас возникает странная коллизия-если он убил впервые и больше не намерен этим заниматься, то он может навсегда исчезнуть из поля зрения. Если он пойдет на новые преступления, то обязательно оставит следы, и мы, скорее всего, его поймаем и воздадим полной мерой. Но ценой этого возмездия станут еще несколько человеческих жизней. Умрут несколько безвинных людей, которые сейчас, наверное, весело смеются, о чем-то мечтают, кого-то любят. И не знают, что смерть пустыми мертвыми глазами уже смотрит им в затылок…
В горотдел милиции я пришел вечером.
– Боюсь, что этому Косову не видать техпаспорта,– сказал я начальнику угрозыска, пожилому подполковнику с иссиня выбритыми щеками и маленькими щегольскими усиками.– После того как ваш Сабуров остался без документов, в Ленинграде всплыл его двойник. Он-то и продал Косову машину от имени Сабурова.
– Но ведь у Сабурова никогда не было машины, – резонно возразил подполковник.
– Об этом и речь. Значит, «двойник» продал ч у ж у ю машину: кофейно-белую «Волгу».
– Кофейную «Волгу» украли двадцать второго августа у доцента Рабаева,– задумчиво сказал подполковник.– Помните, вам сообщали? И до сих пор она не разыскана.
– Да-да. Возможно, что «двойник» продал Косову именно эту машину. Возьмем ее на заметку. Но главное начинается дальше. «Двойник» выезжает с Корецким из Ленинграда. Вскоре Корецкого находят убитым, а его машина бесследно исчезает. Еще через несколько дней дебошир, задержанный в рижском ресторане, предъявляет паспорт… на имя Сабурова. Вот, пожалуй, и все. А с общественным порицанием Сабурову вы поторопились, мне кажется.