– Да-да, я слышал. Значит, родился мальчик?
Шик задумался.
– Знаете, это я вам точно не скажу… Что-то забыл… Но это неважно, если рождается девочка, делают «брисице» – тот же самый обряд, только без обрезания…
– Понятно.
– Такь вот, для этого обряда требуется «минен».
– Кажется, что-то вроде кворума?
– Абсолютно правильно, молодой человек, это молитвенное собрание из десяти мужчин. Но соль не в этом. После брита устраивается праздник – выпивка, закуска, песни. Представляете, что для людей в те времена значил такой праздник, когда хлеб в каждой семье держали в отдельных мешочках и каждую крошку на весах взвешивали? Но ребенок – это благословение Господне, и родители ничего не жалели, лишь бы праздник получился, как у людей.
Шик чиркнул спичкой, воспламенил свое сено.
– Такь, Орлов и этот его родственник калека пригласили Михоэлса на «минен». Они очень просили его, можно сказать, на коленях стояли… Потом, я знаю, многие наши обижались на Орлова – евреев в театре хватало, и все хотели попасть на праздник. Но он позвал только директора труппы… он уже тоже давно на том свете, царствие ему небесное, хороший был человек, хотя и тронутый немного… Да, такь многие обиделись, но только не я, не-ет… Я понимал, что директор труппы – большой человек, податель хлеба, как его не позвать? Ну а про Михоэлса и говорить нечего, такую величину за своим столом иметь – раз в сто лет может случиться, и то не всякому…
Я поднялся с кресла, прошелся по комнате. Шик продолжал неспешно:
– Михоэлс посоветовался со своим товарищем, и они согласились. Орлов записал ему адрес, потом на словах стал объяснять, как к нему проехать… Потому что у Михоэлса были еще какие-то дела в театре, а Орлов торопился обеспечить дома, чтобы все было в порядке. Такь, все попрощались и ушли. Я тоже попрощался с Михоэлсом за руку и ушел. Я не знал, что вижу его в последний раз. А на другое утро уже все знали, какое случилось несчастье.
Я решил уточнить на всякий случай:
– Значит, к Орлову они так и не пришли? Это случилось по дороге туда?
– Да, конечно, – грустно сказал Шик. – Видно, не было суждено… Потом было следствие, приезжали большие следователи из Москвы, но такь все и осталось.
Мне пришла на ум одна догадка, и я спросил:
– Наум Абрамович, а вас по этому делу допрашивали?
Шик покачал головой:
– Бог миловал. История, скажу вам откровенно, была темная, времена, вы, наверное, и не знаете, ох, какие тяжелые. Попасть к ним на зуб… И я подумал, что Михоэлсу уже все равно не помогу… То будет лучше никому не говорить, что я слышал тот разговор, и что он согласился прийти на «минен». Тем более, что про это приглашение и без меня знали.