— Верно.
— В понедельник вы слово в слово повторили свою версию следователю, который приезжал сюда, чтобы побеседовать с вами.
— Тоже верно.
— Верно и то, что почти все рассказанное вами — чистейшая ложь.
— Я точно описал налетчика, что видел, то и сказал.
— Конечно, потому что другие тоже его видели. И к тому же вы сообразили, что в нашем распоряжении, вероятно, будет пленка из кинокамеры в банке.
— Но я по-прежнему уверен, что это была женщина.
— Почему?
— Не знаю. По-моему, девчонку можно чутьем угадать.
— На этот раз чутье вас обмануло. Но меня привела сюда другая причина. Мне нужно получить от вас подтверждение, что история про машину и двоих мужчин — ваша выдумка.
— А зачем это вам?
— Мои мотивы вас не касаются. Тем более, что они чисто личные.
Сонное выражение покинуло лицо Шёгрена. Он испытующе поглядел на Гюнвальда Ларссона и медленно произнес:
— Насколько мне известно, неполные или неверные показания не считаются преступлением, если они не даны под присягой.
— Совершенно верно.
— В таком случае я не вижу смысла в нашем разговоре.
— Зато я вижу. Мне важно разобраться в этом деле. Предположим, я пришел к какому-то выводу и хочу его проверить.
— И что же это за вывод?
— Что вы морочили голову полиции не из корыстных побуждений.
— В нашем обществе хватает таких, у которых только своя корысть на уме.
— Но ты не такой?
— Стараюсь… Правда, не все меня понимают. Например, жена не могла понять. Оттого у меня теперь нет жены.
— По-твоему, грабить банки — хорошо и полиция — прирожденный враг народа?
— Что-то в этом роде. Только не так упрощенно.
— Ограбить банк и убить преподавателя гимнастики — отнюдь не политическая акция.
— В данном случае — нет. Но вообще надо учитывать идейные мотивы. А также историческую перспективу. Иногда ограбление банков вызвано чисто политическими причинами. Взять, например, революцию в Ирландии. Кроме того, бывает еще и неосознанный протест.
— Ты предлагаешь рассматривать уголовных преступников как своего рода бунтарей?
— Что ж, это идея, — сказал Шёгрен. — Да только видные сторонники социализма отвергают ее. Ты читаешь Артура Лундквиста?[11]
— Нет.
Гюнвальд Ларссон предпочитал довоенные приключенческие романы Жюля Региса и подобных авторов. Сейчас настала очередь С.А. Дюсе. Но это к делу не относилось. Его выбор определялся потребностью в развлечении, а не в самообразовании.
— Лундквист получил международную Ленинскую премию, — сообщил Стен Шёгрен. — В сборнике, который называется «Человек социализма», он говорит примерно следующее, цитирую по памяти: «Порой доходит до того, что явных преступников изображают как носителей сознательного протеста против язв общества, чуть ли не как революционеров… в социалистической стране такое невозможно».