Таким образом, у Мартина Бека хватало оправдательных аргументов в пользу своего поведения, однако, он очень переживал из-за того, что ему пришлось солгать. Он понимал, что нельзя это делать постоянно, и пытался в душе оправдаться тем, что так уж сложилась ситуация. Пройдет много времени, и он поймет, что именно в этот момент он, может быть, чересчур запоздало, решил изменить всю свою жизнь. Он переживал не потому, что был полицейским, так как ничто не указывает на то, что полицейские лгут реже других людей или шведские полицейские лгут реже, чем иностранные. Имеющиеся данные говорят как раз об обратном.
Дело в том, что для Мартина Бека это был вопрос личной этики. Пытаясь оправдать свое поведение, он изменял определенным фундаментальным жизненным принципам. И только будущее покажет, выиграл он от этого или проиграл.
Однако в любом случае, впервые за долгое время у него был приятный и почти беззаботный уик-энд. Его беспокоила лишь собственная ложь, но он без особого труда на время задвинул ее куда-то в уголок подсознания.
Колльберг оказался выдающимся организатором и конспиратором и исключительно хорошо подобрал компанию. Слово «полиция» упоминалось нечасто, они веселились и почти совсем забыли о своей ежедневной, не слишком приятной работе.
Только один раз они заговорили о служебных делах. В надвигающихся сумерках Мартин Бек сидел на траве вместе с Осой Турелль, Колльбергом и остальными, глядя на майское дерево[12], которое они воздвигли, и даже танцевали вокруг него. К этому времени они уже порядком устали, их искусали комары и мысли Мартина Бека снова вернулись в свое привычное русло.
— Как ты думаешь, мы когда-нибудь узнаем, кто был в действительности тот человек в Сундбюберге? — сказал он.
И Колльберг ответил коротко и решительно:
— Нет.
А Оса Турелль спросила:
— Какой человек в Сундбюберге?
Она была бдительной молодой женщиной с массой достоинств и многим интересовалась.
Колльберг внезапно сказал:
— Знаешь, о чем я думаю? Мне кажется, это дело окончится взрывом прямо у нас на глазах. Так же, как оно и началось.
Он сделал большой глоток вина из бокала, раскинул руки в стороны и сказал:
— Например, вот так. Бу-у-ум! Так оно началось, и тем же все кончится.
Оса Турелль сказала:
— Ах, вот вы о чем. Теперь я понимаю, о чем вы говорите. Прямо на глазах у кого?
— У меня, конечно, — сказал Колльберг. — Я единственный человек, которого это дело абсолютно не интересует. И вообще я вас сейчас поубиваю, если вы не прекратите ваши разговоры о полиции.
Она действительно собиралась поступить на службу полицию.