— Нет. Он очень хороший чаклун. Поэтому лучше такого избегать… Как я понял, Кей Улад ждет помощи?
Об Уладе говорить особенно не хотелось, но деваться было некуда.
— Он готовит поход через землю волотичей. Наверное, думает, что твой брат может напустить туман… Или что-то подобное.
Темный силуэт качнулся, и Навко вдруг понял, что это просто сгусток тьмы, слегка похожий на сидящего человека.
— А ты как думаешь, Ивор? Вспомнился разговор с Велгой. Волотичи не будут нападать…
— Это не нужно. Но Улад собирается воевать со своим братом…
— …А Рыжий Волк — хороший полководец. Понимаю… Скажешь Уладу, что как только он подойдет к Савмату, в городе начнется мятеж. Это я беру на себя.
— Но почему? — не выдержал Навко. — Ты же говорил, что рахманы — враги Кеям!
Послышался тихий смех.
— Не понимаешь? Кеи разбудили собственную смерть. Двоих уже нет. Улад разобьет Сварга, но и сам не уцелеет. Пусть идет на Савмат…
— А что потом? Кто будет править Краем? Вы, рахманы?
Ямас ответил не сразу. Наконец темный силуэт чуть заметно дрогнул.
— Не пойму тебя, Ивор! Ты затеял страшную игру, чтобы спасти свою невесту. Ради этого ты обманываешь всех — Улада, Велгу, моего брата, меня. Что тебе за дело до Края? Или тебе хочется чего-то другого? Тогда скажи, мы договоримся.
И вновь вернулся страх. Чаклун все знает! Конечно, если он умеет даже заглядывать в чужие сны! Договориться? Но что действительно надо ему, Навко?
— Может, ты сам хочешь править Краем? Навко резко привстал. Будь рядом человек, а не черная тень, он вцепился бы ему в горло. Он — воин Велги! Но гнев тут же прошел. Он не воин Велги — он обманул Правительницу. Он — палатин Улада… Но ведь он предал и Кея!
— Что тебе надо, Ямас? Ты хотел, чтобы я перебил целую деревню? Я это сделал!
— …И спас этим тысячи и тысячи невинных. Боюсь только, если б я велел
перебить вдесятеро больше просто так, не ради уничтожения Ключа — ты бы тоже согласился. Сделай и сейчас, что я говорю. Подари Уладу Савмат. За это он отдаст тебе не только твою девушку.
Навко хотел возразить, но темная фигура медленно встала. Что-то, напоминающее руку, простерлось над его головой:
— И не спорь! Опасно спорить с рахманами. А сейчас — спи! Я отгоню душу Баюра.
Неведомая сила отбросила назад, обволокла, лишая воли, не давая открыть глаза. И тут же накатило темное забвение.
…Баюр в эту ночь не тревожил его. Навко видел во сне Падалку — растерянную, жалкую, не похожую на себя. Девушка плакала и все просила своего «газду» не убивать ее, бедную холопку. Ведь она, Падалка, ничего плохого «газде» Ивору не сделала, просто любила его, как могла. А то, что просила иногда помочь, так в этом ничего плохого нет, просто лестно ей было такого видного парня ласкать и беседы с ним умные вести. Навко хотел успокоить ее, объяснить, что у него и в мыслях такого нет, но Падалка все плакала, и наконец Навко сообразил, что держит в руке нож — тот, которым зарезал Баюра. Он хотел его бросить, но рукоять словно приросла к ладони…