Тут следует задуматься. Текст писался римским историком по римским же источникам. При разговоре Ганнибала с Магарбалом никто третий не присутствовал, так что весь эпизод скорее всего выдуман (скажем изящнее — реконструирован) самим Титом Ливием. Так что перед нами оценка Ганнибала, данная официальным римским историком.
Суть этой оценки понятна. Ганнибал бил римлян долго и страшно, на войне с ним погибли несколько римских консулов. Победить карфагенянина в самой Италии так и не удалось. Каждая победа Ганнибала — национальный позор для римлян. Зато войну Рим выиграл, а победителей если и судят, то весьма снисходительно. И вот римская официальная история делает внешне логичный вывод: Ганнибал хороший тактик, но никудышный стратег. Почему? Да потому, что он проиграл войну! Логично? На первый взгляд — да. А вот если задуматься — нет.
Успех или неудача полководца (и не только полководца) могут быть оценены, если мы знаем цель, к которой тот стремился. Достаточно признать, что если целью Ганнибала были полный разгром Рима и победа в войне, то правота римских историков очевидна. Однако…
Однако Ганнибал не ставил себе таких целей! Не ставил — и не мог ставить.
Вспомним учебник: войну, которую позже назвали Второй Пунической, готовили обе стороны — и Рим, и Карфаген. Первую Пуническую Карфаген проиграл. Результатом этого проигрыша стала потеря Сицилии, а затем и Корсики с Сардинией. Если до Первой Пунической возможности Рима и Карфагена были приблизительно равны, то после нее Рим стал заметно сильнее. Надеяться на то, что в следующей войне Рим удастся полностью уничтожить, не могли даже самые большие оптимисты. Цель была куда более скромной: вернуть потерянные острова и, конечно же, ослабить противника.
Между прочим, куда более сильный Рим тоже не пытался тогда уничтожить Карфаген. Об этом говорят итоги войны: пунийцы отдали все владения за пределами Африки, потеряли Нумидию, лишились флота — но Карфагенская держава уцелела и просуществовала еще достаточно долго.
Итак, обоюдной целью было не уничтожение врага, а его ослабление. Ясное дело, Ганнибал, как один из карфагенских полководцев, исходил именно из этого. Уничтожать Рим он не собирался.
На это можно возразить. Ганнибал, с детства воспитанный в ненависти к Риму (Ганнибалова клятва!), мог поставить перед собой именно такую — крайнюю — задачу, то есть хотеть не того, что карфагенское правительство. Мог — но не ставил. Достаточно вспомнить, что даже после величайшей победы при Каннах Ганнибал предложил римлянам договориться. И не просто предложил, а попытался совершить акт доброй воли — отпустить часть пленных. Переговоры были сорваны по вине Рима, а отнюдь не Ганнибала. Лично карфагенский полководец мог римлян ненавидеть, но на войне, как и в политике, следует исходить из возможного, возможностей же уничтожить римскую державу Карфаген, а следовательно, и Ганнибал не имели. Поэтому совершенно понятно, отчего Ганнибал не пытался захватить сам город Рим (демонстрация, призванная спасти Капую, о чем речь пойдет ниже, не в счет). В этом случае война приобрела бы совершенно иной характер. Одно дело — мы воюем за острова, и тогда договориться в принципе можно, совсем же иное — сражаемся ради полного уничтожения врага. В этом случае договариваться нам не о чем.