Тургул, пожав плечами, извлек из левого кармана пиджака что-то небольшое, но чрезвычайно тяжелое, завернутое в чистый носовой платок. Не говоря ни слова, он развернул материю, показывая хозяину дома нечто, блеснувшее в неярком свете кухонной лампочки тусклой желтизной.
Нечто имело маленькое, но четкое клеймо Санкт-Петербургского монетного двора. Двуглавая клювастая птица свидетельствовала о серьезности учреждения, поставившего сей знак.
Плотников воздержался от эмоций, как и следовало ожидать от человека его возраста и ранга. Он даже не стал взвешивать слиток в руке, а лишь заметил, что подобный бартер может вызвать трудности с таможней. Тургул, мягко улыбнувшись, пояснил, что таможня тут совершено ни при чем: бартер будет совершаться в пределах государственных границ, а об остальном позаботится фирма. После этого хозяин дома повеселел.
– Значит, металлоломчик… – бормотал он, как бы про себя. – Хороший, я вам доложу, господин Тургул. Могу и цветного подкинуть, если хотите… Правда, как вы с таможней будете разбираться, ума не приложу. Вот АНТ попробовал… А вам, собственно, на какую сумму?
Антон Васильевич, не торопясь, достал ручку «Паркер» и написал что-то на салфетке. Хозяин, взглянув на написанное, стал изучать салфетку, словно там был записан государственный бюджет, а не единственная цифра.
– Ну, если так, – пробормотал он наконец. – Могу моторы… моторы подкинуть. И запчасти всякие… Траки, например… Хорошие моторы, от тягачей… Танков…
Тургул, подумав, намекнул, что моторы обычно сами не ездят.
– Ну так за чем дело встало? – воскликнул Плотников, резво вскочив со стула. Он бросился куда-то в угол, долго рылся в недрах высокого кухонного пенала и, наконец, вернулся с еще одной бутылкой «Золотого Кольца».
– Заветная, – сообщил он полушепотом, покосившись в сторону двери.
Заветная была также откупорена.
– Так за чем дело стало? – повторил хозяин дома. – Да этого у нас! Все склады забиты!.. Тягачи… Вездеходы… Мы вам из танка, господин Тургул, такой тягач отгрохаем! Пушки срежем, пулеметы срежем…
– А зачем резать-то? – тихо-тихо спросил генерал и даже отвернулся.
Николай Иванович поперхнулся воздухом, застыл, замолчал, затем начал медленно краснеть. Он краснел минуты четыре, после чего, резко выдохнув воздух, радостно взревел: – Так вам нужно… – и умолк, лишь полные губы прошелестели, оружие!
Тургул лишь улыбнулся и заботливо долил рюмку Николая Ивановича. Тот несколько минут приходил в себя, после чего совершенно протрезвевшими голосом предложил пройти в кабинет, где в сейфе у него лежат каталоги.