– Ты уже говорил об этом, великий князь, – очень тихо сказал Кисан.
– Что?…
Кисан знал, как успокаивать великого князя. Игорь перестал метаться и молча уставился на своего первого боярина.
– Ты рассказываешь то, во что не веришь сам. Следовательно, это – не истина. Об истине не говорят первым встречным, ее берегут, стерегут и постепенно понимают ее. Осознают и только тогда принимают решения, как действовать.
– Она… Она выгнала меня!…
– Выгнала не она, – все так же тихо пояснил Ки-сан. – Нас выгнала королева русов из дома ее отца, великий князь. Дозволь повторить то, что я тебе уже говорил.
– Не помню, – буркнул Игорь. – Я был так возмущен этой дерзостью, что…
Он неожиданно замолчал и развел руками.
– Ты сможешь противостоять боярским дружинам русов, в том числе и самому Свенельду? А ведь их тут же поддержат все славянские племена, которые ты примучивал с особым удовольствием.
– Ты смеешь указывать мне, холоп?!
– Я обязан удерживать тебя от поступков… – Кисан чуть помолчал. – Не очень продуманных, великий князь. Ты сам даровал мне это высокое право.
– Да?…
– Да, великий князь. Мы связаны одной грудью. Последний аргумент подействовал на Игоря. Он осторожно опустился в кресло, долго молчал, понурив голову. Кисан терпеливо ждал, зная, как медленно зреют в княжеской голове решения, противоречащие его настроению.
– Ну, и что же я должен делать?
– Навестить великую княгиню в Берестове и постараться уладить то, что произошло накануне.
– Да?… – Игорь вздохнул.
– Обещай, что сурово покараешь убийц и погромщиков, которые действовали против твоей воли.
– Они действовали по моей воле.
– Безусловно. Но пообещать великой княгине нужно именно в такой форме.
– Слишком много обещаний, – проворчал Игорь.
– Еще не все, – продолжал Кисан. – Если ты, великий князь, озабочен Киевским княжением и, главное, собственной жизнью, тебе рано или поздно придется выдать великой княгине левантийского истукана.
– Нет!… – дико заорал великий князь, вскочив с кресла и заметавшись по палате. – Нет, нет и нет!… Забудь об этом, забудь навсегда, слышишь?…
– Он стал условием твоей жизни, государь.
– А зачем мне жизнь без него?… Зачем, зачем, зачем?…
Он поднял лицо, глядя на Кисана как на спасение свое, и привычный ко всему первый боярин невольно вздрогнул и отшатнулся.
По неряшливо заросшим седой щетиной впалым щекам Великого Киевского князя текли слезы…