— Разворотишь их в первую очередь, — сказал полковник командиру батареи.
— Разворотить — не вопрос, господин полковник. Вопрос, куда нацелены остальные два орудия.
— Прикажу казакам повертеться, а ты — поглядывай.
На том и закончился тогда разговор, а спустя трое суток к Алексею Николаевичу доставили перебежчика.
— Требовал, чтобы к самому что ни на есть большому начальнику его доставить, — доложил сопровождавший перебежчика немолодой казак.
— По-русски настаивал?
— По-нашему. Понимает.
— Выйди.
Дождался, когда казак вышел, спросил перебежчика:
— Что ты хотел мне сказать?
Вместо ответа туркмен полез в складки порядком потрепанного халата, достал лоскут ярко-малинового цвета и молча протянул его полковнику.
— Проверяешь? — усмехнулся Куропаткин. — Знаю, кто ходит в этом замечательном халате. Ты — джигит Тыкма-сердара?
Перебежчик молча кивнул головой.
— Что он велел мне передать?
— Тыкма-сердар получил приказ атаковать ваши позиции во вторую ночь новолуния.
— В конном строю?
— Без ружей. Поэтому он просит стрелять залпами в воздух. Он прекратит налет после второго залпа, не доскакав до окопов.
— Это — серьезное решение, джигит. Я должен согласовать его с моим начальником.
Джигит пожал плечами:
— Поэтому я здесь. До новолуния еще четыре дня.
— Тебя отведут в отдельное помещение. Ты получишь хорошую еду, вдосталь зеленого чая, но часовой не пустит тебя дальше порога.
Туркмен молча поклонился.
Определив перебежчика под почетный арест, Куропаткин сам помчался к Скобелеву. Он не верил Тыкма-сердару еще со времен взятия Коканда, но последнее слово принадлежало Михаилу Дмитриевичу.
— Что думает начальник штаба? — спросил Скобелев.
— За первой траншеей отрыта вторая, — сказал, основательно подумав, Гродеков. — Она полного профиля, солдатских голов никто не увидит. Тем более в новолуние. Вторая траншея и будет стрелять в воздух, а первая встретит их залпом в упор, если сердар вздумает пошутить с нами.
— Так и сделаем. — Михаил Дмитриевич помолчал, усмехнулся. — Я почему-то верю сердару, но вы, Николай Иванович, правы. Предусмотрительность не помешает.
К запланированной предусмотрительности прибегать не пришлось, поскольку Тыкма-сердар повернул вспять после оговоренных двух залпов в воздух. Но война есть война, и случай на ней не такой уж редкий гость. Задумав попугать русских лобовой атакой, Коджар-Топас-хан решил ею не ограничиваться и, не поставив в известность Тыкма-сердара, бросил в обход правого фланга русских войск две тысячи собственных джигитов одновременно с налетом сердара. Вынеслись они из крепости в черной мгле южной безлунной ночи через северные ворота, топот и дикие крики атакующих туркмен заглушили все шумы их собственного налета на позиции, где их никто не ждал, и результатом Топас-хан мог быть вполне доволен. Его конники смяли весь правый фланг и не ожидавших ничего подобного солдат из батальона Апшеронского полка, убили троих, ранили еще нескольких оплошавших и, что самое обидное, захватили знамя батальона и пушку у растерявшихся артиллеристов.