Скобелев, или Есть только миг… (Васильев) - страница 89

— Обождите, — Драгомиров шагнул к тяжело, по самые борта нагруженным понтонам и снял фуражку. — Вы уйдете сейчас, а я останусь. Второй эшелон погружу и — следом. Я бы вместе с вами хотел, да служба не велит, так что на время расстанемся… — Он помолчал, покрутил фуражку во внезапно задрожавших руках. — Одно помните: от вас все зависит, в руках ваших сегодня вся судьба наша. Либо через Дунай, либо в Дунай, иного пути у нас нет. И я вам ничего не могу обещать — и помощь не скоро подойдет, и артиллерия не скоро поддержит. Сами вы все должны исполнить. Сами. Не стреляйте в темноте без толку: целей не видать, а турки сразу поймут, что вас горсточка. Главное, сигналов об отступлении быть не должно и не будет. Никаких сигналов! Колите того штыком, кто сигнал такой подаст, тут же на месте и колите, потому что это либо трус, либо враг. И не ищите своих офицеров, держитесь тех, кто рядом окажется. И… и выручайте друг дружку. Помните об этом. С Богом! С Богом, дети мои! С Богом, до встречи на том берегу!

Не гремели оркестры, не развевались знамена, никто не кричал «Ура!». Матросы молча отпихнули баграми тяжелые понтоны. Дружно и плавно поднялись весла гребцов, и громоздкие суда медленно тронулись по протоке к Дунаю, скрытые тьмой и низким островом Аддой. Генерал Драгомиров глядел им вслед, пока неясные силуэты не растаяли в ночной мгле. Тогда вздохнул, перекрестился и надел фуражку.

— Грузите артиллерию немедля.

К причалам уже подходили огромные грузовые понтоны. Матросы плотно чалили их, тщательно устанавливали сходни. Где-то совсем близко испуганно всхрапнула лошадь, послышался тихий ласковый голос ездового:

— Стоять, милая, стоять.

— Минчане подошли, — доложил вновь возникший за плечом генерала Драгомирова Скобелев. — А на этом участке у турок черкесов нет, Михаил Иванович.

— Почему так думаете?

— Минчане на подходе уток вспугнули, а на том берегу — тишина. Черкесы сразу бы всполошились, вояки опытные.

— Ну, и слава Богу. Минчан вам поручаю, Михаил Дмитриевич.

— Благодарю. Только уж и на ту сторону с ними, а?

— Все там будем, — строго сказал Драгомиров.

Ездовые осторожно вводили на понтоны испуганно всхрапывающих коней, расчеты готовились к погрузке пушек и зарядных ящиков. Все делалось молча, без обычных шуток, ругани и команд.

— Лапушки наши заряжены, Гусев? — тихо спросил Тюрберт.

— Так точно. Лично заряжал, ваше благородие. Картечный снаряд, как велено.

— Брянов с первым эшелоном пошел, — вздохнул подпоручик. — Помнишь капитана Брянова?

— Как не помнить, — и Гусев вздохнул в ответ. — В Сербии, чай, горюшко вместе хлебали.