– Ты чужие гривны не считай.
– Не с руки нам с Западом ссориться…
– Новгород нашим богатством стоит и стоять будет.
– Верно! Откупимся, коль чего не так сойдется… Шум нарастал, в нем уже глохли отдельные слова, голоса крепчали, но Александр молчал, темнея лицом. И сидел, уронив на стол могучие руки, кулаком валившие наземь быка.
– А куда казна Биргера подевалась? Неужто поверим, будто он без нее приходил.
– Вот ты, князь Невский, на нее крепости и строй…
Александр резко выпрямился, отшвырнул кресло. Обвел столы суровым взглядом, и шум сразу стих.
– Если Совет господ не изыщет денег на строительство укреплений, я отъеду из Господина Великого Новгорода!
И быстро вышел из Грановитой палаты.
2
Успокоился князь только к ночи. Ходил по палатам, распугивая челядь, и только Александра решалась к нему подступиться:
– Отдохни, не терзай себя.
– А ты чего за мной, как тень, бродишь? В тягостях ведь, о младенце подумай.
– Ты пока мой младенец. Ложись, я тебе песенку спою…
Наконец князь послушался. Лег, и Александра прилегла рядом. Ласкала, тихо пела колыбельную, и Невский под утро задремал.
А утром, еще до трапезы, пришли Ярун и Чогдар. Так и не уснувшей Александре осторожно доложили о них, и к ранним посетителям вышла она, запретив будить мужа. Гости низко поклонились, и Ярун сказал:
– Здравствуй, княгинюшка. Знаем, что не ко времени, но сердце не на месте. Как он-то? Уснул хоть немного?
– К рассвету только и задремал. Садитесь, гости дорогие. Не завтракали, поди? Сейчас распоряжусь.
Княгиня вышла, а гости сели. Тишина стояла, будто челядь по-мышиному по всем переходам перебегала. А потом вдруг раздались хозяйские шаги, и в палату вошел Александр.
– Здравствуй, князь Александр Ярославич Невский, – торжественно сказал Ярун. – Разбудили мы тебя все-таки.
– Мономах завещал с солнцем вставать. Чем пир кончился?
– Не знаем, мы все вслед за тобой ушли.
– Миша Прушанин половину бояр переколотил, – усмехнулся Чогдар. – А Васька Буслай – вторую половину. Повязать пришлось да в поруб сунуть за буйство.
– Олексич вытащит, – улыбнулся Невский. – Хотел сегодня же к отцу ехать, чтобы о битве рассказать: он такие рассказы любит. Да не могу после вчерашнего. Дожать боярство надо, деньги из них выдавить! Придется вам во Владимир поспешать, дядьки мои.
Вошла княгиня Александра. Склонилась в легком поклоне:
– Прошу к столу, гости дорогие.
Ярун с Чогдаром выехали через два дня. В битве они не участвовали, но поскольку были людьми ответственными, то старательно расспросили всех, в том числе и отпущенного на свободу Мишу. А Новгород гудел то ли с перепою, то ли прослышав, что боярство умудрилось обидеть на пиру победителя шведов. Гудел, но пока еще не дрался.