— А если я нарушу ваши планы?
— Надеюсь, вы не хотите, чтобы вашего отца бросили в тюрьму за долги, — медленно проговорил Молин. — А много ли нужно, чтобы вся ваша семья снова погрязла в нищете, в еще более ужасной нищете, чем та, в какой вы жили прежде? А что ждет вас? Вы состаритесь в бедности, как ваши тетушки. Ваши братья и младшие сестры не получат должного образования и в конце концов вынуждены будут покинуть родину…
Увидев, что глаза Анжелики сверкают от ярости, Молин добавил вкрадчивым голосом:
— Ну зачем заставлять меня рисовать столь мрачную картину? А я-то думал, что вы совсем из другого теста, чем все эти дворянчики, которые только и умеют, что похваляться своим гербом и жить на подачки короля… Преодолеть трудности можно, только борясь с ними и поступаясь в чем-то личными интересами. Иными словами — нужно действовать. Вот почему я не стал ничего скрывать от вас, я хотел, чтобы вы знали, на что следует направить свои усилия.
Теперь он попал в самую точку. Никто никогда так не разговаривал с Анжеликой, а ведь именно это отвечало ее характеру.
Она встрепенулась, словно от удара кнутом. Перед ее глазами всплыла картина: приходящий в упадок Монтелу, ее маленькие братья и сестры, спящие на соломе, покрасневшие от холода руки матери и отец, сидящий за своим небольшим бюро и старательно выводящий прошение королю, на которое его величество король так и не ответил…
Молин вытащил их из нищеты. Теперь пришла пора расплачиваться.
— Пусть будет по-вашему, господин Молин, — проговорила она беззвучным голосом. — Я выйду замуж за графа де Пейрака.
Погруженная в свои мысли, она возвращалась домой по тропинкам благоухающего леса, ничего не замечая вокруг.
Никола на своем муле следовал за нею. Теперь она совсем не обращала внимания на молодого слугу. Она старалась отогнать мрачные мысли, все еще одолевавшие ее. Решение принято. Что бы ни случилось, она не отступит. Значит, надо смотреть только вперед, безжалостно отметая все, что может поколебать ее и помешать выполнению этого великолепно разработанного плана.
Неожиданно ее думы прервал голос Никола:
— Мадемуазель! Мадемуазель Анжелика! Она машинально натянула поводья, и лошадь, которая уже несколько минут шла пешком, остановилась.
Обернувшись, Анжелика увидела, что Никола спешился и машет рукой, подзывая ее.
— Что случилось? — спросила она.
Он с таинственным видом прошептал:
— Сойдите с лошади, я хочу вам что-то показать.
Она спрыгнула на землю, и слуга, обмотав поводья лошади и мула вокруг ствола молодой березы, углубился в рощу. Анжелика последовала за ним. Весенний свет, просачивавшийся сквозь молоденькие листочки, был цвета дягиля. В чаще, не умолкая, свистел зяблик.