— Парламент, не пользующийся никаким авторитетом, меня не интересует. Кого я могу там встретить? Одних только честолюбцев и выскочек, обуреваемых жаждой купить себе у мессира Фуке или кардинала Мазарини дворянский титул. И при этом они еще уничтожают в Лангедоке последние остатки нашей свободы.
— Сударь, я являюсь одним из высочайших чиновников королевской юстиции. Лангедок давно уже стал частью французского государства и находится под сенью французской короны. И непристойно при мне говорить о какой-то свободе.
— Непристойно по отношению к самому слову «свобода» произносить его в вашем присутствии. Вы не способны понять его смысл. Вы можете только одно — жить на подачки короля. Вот это вы называете служением ему.
— Я-то служу королю, а вот вы…
— Я? Я ничего у него не прошу, но зато вношу в его казну без задержек налоги за своих крестьян и плачу их чистым золотом, которое получаю со своих рудников или зарабатываю торговлей. Известно ли вам, мессир Массно, что из миллиона ливров дохода, который приносит королю Лангедок, четвертая часть — мои. Пусть примут это к сведению все четыре с половиной тысячи сеньоров и одиннадцать тысяч буржуа Лангедока!
Но президент парламента запомнил из всей тирады лишь одно.
— Зарабатываете торговлей! — воскликнул он с негодованием. — Значит, это правда, что вы занимаетесь торговлей?
— Да, я занимаюсь торговлей и добываю золото. И я горжусь этим. Ибо у меня нет желания просить милостыню у короля.
— О, мессир де Пейрак, напрасно вы так задираете нос! Запомните: будущее королевства и его могущество зависят от буржуа и нового дворянства.
— Я в восторге от этого, — с иронией парировал граф. — Но пусть пока что новое дворянство поучится галантности и уступит дорогу карете, в которой томится госпожа де Пейрак.
Но упрямый новоиспеченный барон продолжал топать ногами в пыли и конском навозе.
— Почему это должен сделать я? Повторяю, мое дворянство ничуть не уступает вашему!
— Но я богаче вас, толстая образина, — громко крикнул граф. — А уж коли такие, как вы, считаются только с деньгами, то потеснитесь, мессир Массно, дайте дорогу золоту!
Он поскакал вперед, сшибая с ног слуг магистрата. Да и сам магистрат едва успел отскочить в сторону, чтобы не попасть под карету с графским гербом. Кучер, который только и ждал знака своего хозяина, был в восторге, что им удалось одержать верх над челядью этого грубияна.
Проезжая, Анжелика увидела багровое лицо Массно. Потрясая своей тростью с бантом, он кричал:
— Я напишу жалобу… Я напишу две жалобы… Его высочество герцог Орлеанский, наместник Лангедока, будет поставлен в известность… так же как и Королевский совет…