Пора было возвращаться в лагерь, но Леон медлил. Пространство чужого мира мягко обнимало его — он был совсем один в сумеречном, пульсирующем сердце вселенной…
— Сударь, — раздался у него за спиной тихий голос. Он обернулся.
Из-за камня выглядывала девушка. Белокожая, с русыми рассыпанными по плечам волосами, она казалась просто порождением тумана и дышащих влагой сумерек. Глаза у нее тоже были светлые — светло-серые и прозрачные, точно озерная вода. Лишь когда Леон опомнился от неожиданности, он понял, что девушка вполне материальна: на ней было платье из грубой ткани, изодранное на локтях, а когда она нерешительно выступила из-за камня, стало видно, что на нежных, как лепестки, ступнях болтаются разбитые, заляпанные землей башмаки.
— Сударь… простите… Я увидела утром, как скакали всадники. Я подумала…
— Ты кто? — спросил он почему-то шепотом.
— Я Сорейль, — нетерпеливо ответила она и повторила: — Я видела, как вы съехали с горы. Я подумала… Малыши хотят есть… А вы ведь нездешний. И если я вас попрошу… — И мягко пояснила: — Больше мне просить некого.
Тут только он сообразил:
— Это вы… это вашу семью обвинили во всех несчастьях?
— Они напуганы, сударь, — тихонько отозвалась она.
«Странная снисходительность в таких обстоятельствах, — подумал он. — Во всяком случае, она не глупа, эта девушка».
— Погоди, — сказал он, — я принесу тебе поесть. И плащ потеплее. Где вы прячетесь?
Она вздрогнула, потом покорно ответила:
— В лесу, сударь. Но я подожду здесь.
— Я сейчас.
И он начал торопливо подниматься вверх по склону холма, к лагерю, палатки которого, подсвеченные кострами и пламенем факелов, плыли в тумане, точно стайка корабликов с яркими парусами.
Часовой, охранявший лагерь, пропустил его, ни о чем не спросив, — терранских амбассадоров все знали в лицо, первое время специально сбегались, чтобы посмотреть на этакое диво — первых людей, переплывших море… потом, правда, попривыкли. Все, похоже, попрятались по палаткам, не рискуя бродить по проклятой земле, — у костра сидели лишь несколько копейщиков да Берг с Айльфом.
— А где маркграф? — поинтересовался Леон.
— Охотится.
— Охотится?
— Да, — кивнул Берг, — загонная охота с факелами… Шикарное развлечение… И вся свита с ним… Что он, по-твоему, стал бы до ночи в палатке сидеть? А ни под одну проклятую крышу он, как сказал, не сунется. Ты это куда опять собрался?
Леон обернул лоскутом холста несколько лепешек и кусок вяленого мяса и прихватил из своей палатки теплый плащ.
— Пикник хочешь устроить?
— Пойти с вами, сударь? — тут же подхватился Айльф. Глаза юноши сверкали любопытством.