Она попробовала повернуть голову и вздрогнула. Рукой дотронулась до повязки на горле. Память вернулась к ней, но Лейл не могла понять, где находится сейчас.
Вдруг отворилась дверь, и вошла молодая привлекательная женщина. Ее лицо озарила улыбка, когда она увидела, что Лейл проснулась.
– Где Саша? – требовательно спросила Лейл.
Девушка, похоже, немного опешила, но продолжала улыбаться.
– Ты проснулась, это хорошо. Меня зовут…
– Я знаю, Катя. Где Саша? Катя удивленно подняла брови:
– Его сейчас нет. Он сказал, чтобы я присмотрела за тобой. Ты – в комнате, в церкви. Хочешь что-нибудь поесть?
При упоминании о еде Лейл замутило, но, чтобы хотя бы ненадолго избавиться от Кати, она ответила:
– Да, я не прочь.
– Отлично. Я сейчас вернусь. Полежи пока здесь, отдохни.
Катя ласково пожала руку Лейл и вышла, прикрыв за собой дверь. Просто изумительно, мрачно усмехнулась про себя Лейл. В постели человека, которого люблю, и ухаживает за мной его невеста. Просто замечательно. Лейл легко вскочила и обнаружила, что на ней лишь мужская хлопковая рубашка, слишком широкая для нее, и ничего больше. Лейл покраснела.
Раздался стук в дверь. Маленькая Лиса подхватила одеяло, закрылась до подбородка.
– Входи. Как быстро ты, Катя…
Это оказался Саша – между бровей его залегла тонкая вертикальная морщинка, выдававшая его озабоченность. Он снова был в одеждах священника.
– Доброе утро. Лейл, так? Тебе лучше?
Она кивнула:
– Да, спасибо.
– Слушай, – начал он, подтащив стул к кровати и усаживаясь рядом с ней. – Нам надо поговорить.
Лейл откинулась на подушках, скрестила тонкие руки на груди.
– Давай.
– Ночью ты сказала, что ты – воровка. Она похолодела. Неужели она и вправду так сказала?
– Ты оскорбляешь меня. Называешь меня воровкой, хотя даже не знаешь.
– Ты сама это сказала, Лейл! – устало повторил Саша. – Ты была слаба, ты плохо соображала, что говоришь, но я знаю, что это правда.
Лейл отвернулась. – Ты собираешься выдать меня?
По меньшей мере, ее просто высекут на площади. А если бургомистр окажется в особо дурном расположении духа, он может приказать и ей отрубят руки.
Саша покачал головой:
– Я хочу договориться с тобой. Никто не знает, что я…, что я делаю по ночам. Я должен сохранить эту тайну.
– Это ясно, понятно. Будем молчать.
– Ты не можешь пойти со мной.
– Почему нет?
– Это слишком опасно. Лейл фыркнула:
– Саша, слушай, ты не можешь знать, что такое опасно по-своему…
– О, я вижу, у вас тут милая беседа, – сказала Катя, внося в комнату поднос. Несмотря на недавнее отвращение к пище, Лейл с аппетитом втянула носом ароматы пищи. Катя принесла ей горячую овсянку, хлеб с маслом, яичницу и большой кувшин парного молока.