«Может быть, меня обменяют, как Фрэнсиса Гари Пауэрса. Говорят, что обмен такого рода — дело довольно обычное между двумя супердержавами. В конце концов даже после кубинского провала был обмен пленными… Но пока что я геолог, геолог, и все…»
Он попытался было улечься на скамье, но в это время снова залязгали замки и в дверях появился капитан, сопровождавший их с самой Чукотки. Он оказался обладателем осиной талии, этот капитан, и сейчас, выставив вперед ногу и положив руку на пояс, как бы демонстрировал Джину эту свою исключительность.
Некоторое время он молча смотрел на Джина, а потом сказал с чем-то напоминающим вздох сожаления:
— Ну что же, пойдемте!
Джин вышел в коридор, идеальный тюремный коридор, последовала команда «руки за спину», капитан быстро пошел вперед, два автоматчика конвоировали Джина.
Они прошли коридор, спустились по лестнице, прошли каким-то довольно длинным подземным переходом, поднялись на несколько маршей по неожиданно светлой лестнице с широкими окнами, за которыми качались голые ветви березы, и вошли в коридор, устланный длинной красно-зеленой ковровой дорожкой.
Коридор этот совершенно не был похож на тюремный, скорее он походил на коридор какого-то учреждения. Слышался стук пишущих машинок, быстро проходили люди в военных мундирах с папками бумаг под мышкой. Никто из этих людей не обратил особенного внимания на Джина, словно к ним ежедневно доставляли пленных американцев, лишь одна дородная женщина в сером костюме, с орденом на груди, окинула его быстрым насмешливым взглядом.
Во время быстрого движения по этому коридору Джин успел заметить на стене массивный щит с вырезанными из фанеры украшениями в виде знамен и ракет. Стенгазета, догадался он, вспомнив практические занятия в Форт-Брагге. Над стенгазетой висел длинный лозунг: «Позор разбойничьему американскому империализму, злейшему врагу свободолюбивых народов мира!»
Прочитав этот лозунг, Джин усмехнулся и тут же поймал на себе изучающий взгляд старшего лейтенанта, стоявшего в открытых дверях кабинета. Старший лейтенант отвернулся и крикнул кому-то в конец коридора:
— Майор Мамедов, срочно к генералу!
После этого он отступил в глубь кабинета. «Неужели — он догадался, что я прочел лозунг? — похолодев, подумал Джин. — Главное — не обнаружить знания русского языка».
Кабинет, в который ввели Джина, был обставлен с тяжелой старомодной роскошью. Зеленые бархатные шторы, тюль, огромный дубовый стол с несколькими телефонами и бронзовой настольной лампой в виде купальщицы, вычурные ручки кресел. На стенах висели официальные портреты. Над столом лаконичный лозунг «Миру — мир», ниже огромная карта обоих полушарий, еще ниже помещался большой телевизор.