Когда после фразы «Тоню, пожалуйста. Скажите — Рубинчик.», Марк услышал свою фамилию, Он все же не удержался и крикнул:
— Сука!..
Исчез, свернувшись в железную трубку, белый экран, «ушел» в книжную полку портативный киноаппарат, раздвинулись шторы, а потрясенный Марк все еще сидел молча.
— Значит, он?
— Он.
— А родинка?
— Ума не приложу.
— Ну ладно. Благодарю вас, товарищ Рубинчик, — сказал Сергей Николаевич. — Постарайтесь не делиться своими впечатлениями ни с кем.
Глава двадцать шестая.
«Чертово колесо»
По Соборной площади в Кремле разгуливал невероятно странный господин. Не было ни одного москвича, который бы, встретившись с ним, не обернулся. Группы туристов из провинции при виде господина застывали в изумлении. Иностранцы пшикали ему вслед.
Замшевые шорты обнажали волосатые мощные ноги с перекатывающимися мускулами. Широченные плечи распирали ярчайшую гавайскую рубаху. На бритой голове красовалась кокетливо сбитая набок немыслимо экзотическая шляпа.
Лот специально вырядился так, во-первых, для того, чтобы больше соответствовать взятому образу чудака миллионера из немецкой Швейцарии, путешествующего по классу «люкс», а во-вторых, для того, чтобы немного подразнить «этих русских».
Хохоча и громко восклицая «о, шен», «вундербар», он фотографировал из «партефлекса» и «экзакты» Царь-пушку, Царь-колокол, Ивана Великого, церковь Ризоположения; кинокамерой «кэннон» снимал живописную толпу, покрикивал «фриден-фройндшафт»; «филипс», висящий на его груди, дико барабанил музыкальную программу из Цюриха. Его несколько удивляло, что у каждого второго русского тоже были транзисторные приемники и почти у каждого — фотоаппараты и кинокамеры, что русские были вполне сносно одеты и не испытывали никакого страха перед иностранцами. Глядя с кремлевского холма на огромный бескрайний город, он думал:
«У нашей команды было бы много работы, если бы фюреру удалось взять Москву в сорок первом. Все-таки странный человек был наш Ади».
Лот уже собирался покинуть Кремль, когда вдруг почувствовал какое-то беспокойство. Ему показалось, что в этой толпе или вообще в этой обстановке появилось нечто, представляющее для него чрезвычайный интерес. Это была не слежка, слежку его интуиция разведчика угадывала безошибочно, это было что-то другое. Он несколько раз пересек площадь, внимательно вглядываясь в лица, и вдруг увидел ЭТО лицо, которое заставило его насторожиться. Должно быть, вначале это лицо промелькнуло среди сотен других, не задержавшись в мозгу, а только лишь слегка задев центр тревоги. Теперь он видел его ясно.