Молодые были на седьмом небе и — такое действие оказывали на них тайные
чары мудрого Альпануса — все ж находили слова и взоры для собравшихся
милых друзей. Проспер Альпанус и Розабельверде позаботились о том, чтобы
день свадьбы был ознаменован прекраснейшими чудесами. Повсюду из кустов и
деревьев доносилась сладостная гармония любви, меж тем как из-под земли
вырастали мерцающие столы, обремененные великолепнейшими яствами и
хрустальными графинами, из которых струилось благороднейшее вино,
разливавшееся огнем по жилам.
Настала ночь, и огненные радуги перекинулись над парком, и сверкающие
птицы и насекомые запорхали вокруг, и, когда они встряхивали крыльями, с
них сыпались миллионы искр и составляли различные прелестные фигуры,
которые беспрестанно сменялись, плясали и кувыркались в воздухе и внезапно
исчезали в кустах. И все громче звучала лесная музыка, и ночной ветер
разносил таинственный шепот и сладостное благоухание.
Бальтазар, Кандида, гости признали действие могущественных чар Проспера
Альпануса, но Мош Терпин, захмелев, громко смеялся и уверял, что за всем
этим скрывается не кто иной, как продувной молодчик — оперный декоратор и
фейерверкер князя.
Раздались резкие удары колокола. Блестящий золотой жук опустился на
плечо Проспера Альпануса и, казалось, что-то тихонько прожужжал ему на
ухо.
Проспер Альпанус поднялся со своего места и сказал торжественно и
серьезно:
— Любезный Бальтазар, прелестная Кандида, друзья мои! Настало время —
Лотос зовет, я принужден с вами расстаться!
Тут он подошел к юной чете и стал с ней тихо беседовать. Бальтазар и
Кандида были очень растроганы; казалось, Проспер преподал им различные
благие советы; он обнял их с нежной горячностью.
Затем он обратился к фрейлейн фон Розеншен и так же тихо заговорил с
ней, — вероятно, она надавала ему различные поручения по части волшебства
и фей, и он весьма охотно взялся их исполнить.
Меж тем с облаков спустилась маленькая хрустальная карета, влекомая
двумя сверкающими стрекозами, которыми правил серебристый фазан.
— Прощайте, прощайте! — воскликнул Проспер Альпанус, сел в карету и
стал подниматься все выше и выше над полыхающими радугами, пока наконец не
сверкнул в небесной выси маленькой звездочкой, скрывшейся в облаках.
— Прекрасный Монгольфьер! — прохрипел Мош Терпин и, одоленный вином,
погрузился в глубокий сон.
Бальтазар, вняв советам Проспера Альпануса, извлекая разумную пользу из
обладания чудесной усадьбой, сделался в самом деле хорошим поэтом, а так
как другие свойства этого имения, о которых говорил, имея в виду Кандиду,
Проспер Альпанус, вполне оправдались и так как Кандида никогда не снимала
ожерелья, подаренного ей на свадьбе канониссой Розеншен, то Бальтазар
зажил в счастливом супружестве, радости и блаженстве, как только мог
когда-либо зажить поэт с прелестной и молодой женой.