Затем, что закон — дерево; в законе слышит
человек что-то жесткое и небратское. С одним буквальным исполненьем закона не
далеко уйдешь; нарушить же или не исполнить его никто из нас не должен; для
этого-то и нужна высшая милость, умягчающая закон, которая может явиться людям
только в одной полномощной власти. Государство без полномощного монарха —
автомат: много-много, если оно достигнет того, до чего достигнули Соединенные
Штаты. А что такое Соединенные Штаты? Мертвечина; человек в них выветрился до
того, что и выеденного яйца не стоит. Государство без полномощного монарха то
же, что оркестр без капельмейстера: как ни хороши будь все музыканты, но, если
нет среди них одного такого, который бы движеньем палочки всему подавал знак,
никуды не пойдет концерт. А кажется, он сам ничего не делает, не играет ни на
каком инструменте, только слегка помахивает палочкой да поглядывает на всех, и
уже один взгляд его достаточен на то, чтобы умягчить, в том и другом месте,
какой-нибудь шершавый звук, который испустил бы иной дурак-барабан или
неуклюжий тулумбас. При нем и мастерская скрыпка не смеет слишком разгуляться
на счет других: блюдет он общий строй, всего оживитель, «верховодец верховного
согласья!» Как метко выражался Пушкин! Как понимал он значенье великих истин!
Это внутреннее существо
[60] — силу
самодержавного монарха он даже отчасти выразил в одном своем стихотворении,
которое между прочим ты сам напечатал в посмертном собранье его сочинений,
выправил даже в нем стих, а смысла не угадал. Тайну его теперь открою. Я
говорю об оде императору Николаю, появившейся в печати под скромным именем: «К
Н***»
[61]. Вот ее происхожденье. Был вечер в
Аничковом дворце, один из тех вечеров, к которым, как известно, приглашались
одни избранные из нашего общества. Между ними был тогда и Пушкин. Все в залах
уже собралося; но государь долго не выходил. Отдалившись от всех в другую
половину дворца и воспользовавшись первой досужей от дел минутой, он развернул
«Илиаду» и увлекся нечувствительно ее чтеньем во все то время, когда в залах
давно уже гремела музыка и кипели танцы. Сошел он на бал уже несколько поздно,
принеся на лице своем следы иных впечатлений. Сближенье этих двух
противуположностей скользнуло незамеченным для всех, но в душе Пушкина оно
оставило сильное впечатленье, и плодом его была следующая величественная ода,
которую повторю здесь всю, она же вся в одной строфе:
С Гомером долго ты беседовал один,
Тебя мы долго ожидали.
И светел ты сошел с таинственных вершин
И вынес нам свои скрыжали.