— Знаете, вам повезло, — сказал Кертис, обращаясь к ней. — Вы едва не попали на тотальный осмотр.
— Что?!
— Каждый день наш начальник смены наугад назначает порядковый номер посетителя, которого подвергают тотальному осмотру. Вы только что миновали эту участь. Следующий, кто будет за вами, будет подвергнут обыску по полной программе.
— Для меня это было бы незабываемое впечатление, — сухо ответила Риццоли.
— Можете одеваться. И вам обоим разрешается надеть часы.
— Вы так говорите, будто это великая привилегия.
— Только адвокатам и офицерам внутренней службы разрешено выходить из этой двери в часах. Всем остальным предписано оставлять ценности здесь. А теперь я должен поставить вам клеймо на левое запястье, чтобы вы могли пройти в камеры.
— У нас на девять назначена встреча с суперинтендантом Окстоном, — уточнил Дин.
— Он опаздывает. Попросил меня сначала показать вам камеру заключенного. А потом я проведу вас в кабинет Окстона.
Как объяснял по дороге Кертис, тюрьма «Соуза-Барановски» была новейшим исправительным учреждением с уникальной системой безопасности, которая обеспечивалась сорока двумя компьютерными терминалами. Он показал многочисленные камеры видеонаблюдения.
— Они фиксируют каждое мгновение жизни заключенных. Большинство посетителей даже не видят живых надзирателей. Они только слышат их указания, которые передаются по системе внутренней связи.
Пока они шли по длинному коридору, минуя многочисленные решетчатые ворота, Риццоли имела возможность убедиться в том, что каждое ее движение фиксируется на мониторе. Простым нажатием кнопки на клавиатуре компьютера охранники, не покидая своего рабочего места, могли заблокировать любой проход, любую камеру.
На входе в блок С голос по интеркому дал им команду приложить свои пропуска к окошку для считывания. Они опять повторили свои имена и звания, и офицер Кертис подтвердил:
— Двое посетителей для осмотра камеры заключенного Хойта.
Открылась стальная дверь, и они вошли в комнату отдыха блока С, общую для заключенных. Стены здесь были выкрашены в больничный тускло-зеленый цвет. Риццоли увидела вмонтированный в стену телевизор, диван и стулья, стол для пинг-понга, где двое зэков гоняли шарик. Вся мебель была привинчена к полу. Десяток уголовников в синих робах мгновенно повернули к ним головы и вытаращили глаза.
Смотрели, конечно, на Риццоли, единственную женщину.
Игравшие в пинг-понг тотчас прекратили игру. Какое-то мгновение единственным источником звука оставался телевизор, настроенный на канал CNN. Риццоли смело встретила взгляды заключенных, не выказывая и тени смущения, хотя и знала, о чем думает сейчас каждый из этих мужчин, о чем мечтает. Она даже не заметила, как Дин встал рядом, пока не почувствовала, что он твердо держит ее за руку.