Какое-то время Маркетт молчал, будто собираясь с мыслями.
— Я хотел, чтобы вы узнали об этом первой. Потому что вам будет особенно тяжело. Впрочем, я уверен, что ситуация разрешится очень быстро, это вопрос нескольких дней, если не часов.
— Какая еще ситуация?
— Сегодня утром, примерно в пять, Уоррен Хойт сбежал из-под стражи.
Теперь она поняла, почему он так настойчиво предлагал ей сесть: видимо, предполагал, что ей станет дурно.
Но этого не случилось. Она сидела, не шелохнувшись, немая и бесчувственная к происходящему. Когда Риццоли наконец заговорила, голос ее зазвучал на редкость спокойно, она сама едва узнавала его.
— Как это случилось? — спросила она.
— При переводе в больницу. Ночью его госпитализировали в Фитчбург с острым приступом аппендицита. У нас нет полной информации о том, что там все-таки произошло. Но в операционной... — Маркетт запнулся. — Короче, живых свидетелей не осталось.
— Сколько трупов? — спросила она. Ее голос был по-прежнему ровным и бесстрастным. Все таким же чужим.
— Три. Медсестра и женщина-анестезиолог, готовившие его к операции. Плюс охранник, который сопровождал его при перевозке.
— "Соуза-Барановски" — объект высшей категории.
— Да.
— И они допустили его перевод в гражданский госпиталь?
— В обычной ситуации его бы перевезли в тюремный госпиталь Шаттак. Но речь шла об экстренной госпитализации, а в подобных случаях разрешается перевозка больных в ближайшее лечебное заведение. Таковым оказался Фитчбург.
— Кто принял решение об экстренной госпитализации?
— Тюремная медсестра. Она осмотрела Хойта, проконсультировалась с врачом из больницы. Оба пришли к выводу, что ему нужна срочная медицинская помощь.
— На чем они основывались? — Ее голос становился все резче, и в нем все отчетливее проступали эмоциональные нотки.
— Были симптомы. Боль в животе...
— У него есть медицинская подготовка. Он прекрасно знает, как можно симулировать боль.
— Но и анализы показали аномалию.
— Какие анализы?
— Ну, что-то там с лейкоцитами.
— Они хотя бы понимали, с кем имеют дело? Что, вообще не соображали?
— Но лабораторный анализ не подменишь.
— Он может. Он же работал в больнице. Он знает, как сделать липовый анализ.
— Детектив...
— Да Господи, он же работал с кровью! — Собственный голос, теперь уже более походивший на крик, поразил ее. Шокированная этим резким выпадом, она уставилась на лейтенанта. Ее наконец захлестнули эмоции, в которых смешались ярость, гнев, ощущение полной беспомощности.
И страх. Все эти месяцы она подавляла его, потому что знала, что глупо бояться Уоррена Хойта. Он был надежно заперт там, откуда не мог достать ее, причинить ей боль. Ночные кошмары были всего лишь послесловием, отголосками пережитого; она надеялась, что вскоре и они уйдут в прошлое. Но вот страх вернулся, он стал реальностью и крепко держал ее в тисках.