Из всего бормотанья кавказского гостя ухо Дмитрия Олеговича машинально выхватило последнюю фразу, но что она обозначала, Курочкин не смог догадаться – разве что приблизительно. Наверное, приезжему торговцу было бы не так обидно, если бы его побили и обобрали в грязном заплеванном участке с мутными стеклами на окнах, но никак не в блестящем дворце законности и справедливости. В той стране, откуда горный орел привез свой товар, богатство подразумевало великодушие. «Зато уж у нас это никак друг с другом не связано, – неожиданно подумал Дмитрий Олегович, вспомнив о содержимом дипломата. – Богатство отдельно, великодушие отдельно, а между ними уже три трупа… Пятнадцать человек на сундук мертвеца, йохо-хо…»
У ближайшего киоска Курочкин осторожно прислонил товарища по невезению, немного отдышался и сменил нагрузку: переложил дипломат в правую руку, а левое плечо подставил травмированному торговцу.
– Вам куда теперь? – тактично спросил он у гражданина Цховребашвили, стараясь, чтобы в его словах ни в коем случае не прозвучало «Навязался ты на мою голову!». Раз уж грузину так не повезло с милицией, Дмитрий Олегович согласен еще побыть добрым самаритянином. В конце концов, не угоди внезапно Автандил на асфальт возле милиции, он бы, Курочкин, под конвоем бдительного Мымрецова путешествовал бы сейчас из комнаты для допросов в КПЗ. Все-таки идея отдаться самому в руки закона была, надо признать, не слишком удачной…
– О-о! – сказал подбитый орел вместо ответа на вопрос. В первую секунду Дмитрий Олегович решил, что, прислоняя Автандила к киоску, он ненароком сделал ему больно. Однако возглас был скорее радостным, чем горестным, и, обернувшись, Курочкин увидел, как метрах в пятидесяти от них тормозит розовый автомобиль и оттуда выпрыгивает озабоченная троица с такими же, как у подбитого орла, лицами кавказской национальности. С криками «Батоно Автандил! Батоно Автандил!» двое из них перехватили у Дмитрия Олеговича тяжкую ношу.
– Поаккуратнее, – счел нужным предупредить Курочкин. – У него – сильные ушибы…
Третий, наиболее длинноусый из кавказцев, с сожалением поцокал языком.
– В милиции, да? – полувопросительно-полуутвердительно проговорил он с легким акцентом, пока «батоно Автандила» со всеми предосторожностями усаживали на заднее сиденье машины.
Курочкин кивнул. Кавказец помрачнел и произнес длинную гортанную фразу, которая, по всей видимости, состояла из ругательств. Автандил Цховребашвили отозвался с заднего сиденья другой грузинской тирадой, в которой Дмитрию Олеговичу послышалась и его фамилия.