– Мы обо всем договорились, – объявил начальник «Процветания», легко поднимаясь с кресла. Дмитрий Олегович тоже встал со своего места, разминая затекшую от сидения ногу.
Наголо выбритый Коростылев изобразил напряженное внимание. Экс-конвоир ничего такого не изобразил и продолжал себе пританцовывать.
– Наш новый друг… э-э… господин Курочкин был так любезен, – продолжал свою мысль хозяин кабинета, с некоторым неудовольствием созерцая телодвижения своего расхлябанного кадра, – так вот, был настолько любезен, что согласился добровольно вернуть фонду собственность. Ту, которую мы не получили утром. Сейчас вы поедете вместе с ним обратно на Павелецкий и заберете дипломат с кэшем. А после этого отвезете нашего гостя туда, куда он сам пожелает. Ясно?
– Так точно! – отрапортовал грузный Коростылев.
– Ясно-ясно! – радостно пропел шмыгающий носом и выкинул очередное танцевальное па. – А после этого мы, как всегда, отвезем нашего, хи-хи… нашего лучшего нового друга… куда сами пожелаем. Поближе к водоему пожелаем… Мартин Сергеевич, скажите только Коростылю – пусть он его сам в бетон закатывает. У меня от этого бетона аллергия, все руки в волдырях, чешутся… Вредное производство, за те же деньги…
Бритый Коростылев, не сходя с места, резко двинул шмыгающего по печени. Экс-конвоир звучно осел на пол, но, кажется, боли даже не почувствовал.
– Падла ты, Коростыль, – невнятно пробурчал он из положения сидя. – Грязная работа – на мне, и я же виноват… Падла он, Мартин Сергеевич, снимите с него премиальные…
Седовласый Мартин мигом утратил свою степенность. Он подскочил к шмыгающему экс-конвоиру и с размаху врезал ему по уху. Тот послушно опрокинулся навзничь, не переставая дергать ногами и бормотать.
– И ты, Мартин, волчара позорный… – вяло проговорил он уже из положения лежа. – Порядочные люди киллерам отдельно платят… а тебе бы все на нас свалить… Без кайфа нет лайфа, понял, да?
– Где ты взял наркотики?! – страшным голосом прошипел господин Фетисов, сильно пнув носком элегантного ботинка своего лежащего кадра. – Когда успел? Ты, падали кусок!…
– Бей лайфа нет… нет кайфа, – тоненько захихикал лежащий на полу бывший конвоир Курочкина. Затем физиономия его сделалась совсем бессмысленной, и он принялся пускать ртом пузыри, счастливо агукая, как младенец.
Хозяин кабинета еще раз злобно пнул его ногой, однако уже ничего, кроме новых пузырей и агуканья, не добился.
– Минут сорок его трогать бесполезно, – рискнул, наконец, подать голос Дмитрий Олегович. Как новому другу, дорогому гостю и потенциальному утопленнику ему следовало бы помалкивать, однако как медик он не мог смолчать.