Есть захотелось сразу же и до неприличия сильно. Почесывая ноющий от голода живот, я отряхнулась от травы, плотнее закуталась в плащ и побрела на поиски ручья.
А лес, напоенный долгожданной влагой, жил, звенел, пел и смеялся. Жемчужные капли дождя, сверкающие подобно редким драгоценным камням, задорными ручейками стекали вниз, весело перекликаясь с птичьими голосами и шелестящими ветками. Солнечные лучи, опутывавшие древние стволы деревьев золотистой паутинкой, отражались в прозрачных каплях воды и играли в прятки с вездесущими белками. И воздух… Пропитанный ароматом весенней чистоты, свежести дождя и запахами леса, воздух дурманил и пьянил мою душу.
И сейчас после долгого времени, проведенного в четырех стенах, я снова ощутила себя умиротворенной. Спокойной и умиротворенной. Какой могла быть только в лесу. В лесу, где каждый листок, каждая травинка, каждое дерево понимали меня лучше иных людей. Понимали, принимали и не осуждали. Внимательно слушали, сочувствовали и помогали. Как умели делать лишь творения праматери-Природы — светлые и чистые…
Ручей отыскался довольно быстро. Опустив руки в прозрачную воду, я несколько мгновений прислушиваюсь к чистому перезвону сладкоголосых струй и наслаждаюсь лесной тишиной. А потом, умывшись, бреду, куда глаза глядят. И лес раскрывается передо мной, представая во всей красе и одаривая своими богатствами — хрусталем росы, золотом опавшей листвы, серебристым звучанием капели…
Пройдясь по небольшой полянке, я скользнула рукой по теплому шершавому стволу, нежно пробежалась пальцами по коре, читая написанную древними рунами историю одной жизни. И мягкое, живое тепло окутало меня подобно одеялу, когда я прижалась к дереву, чутко прислушиваясь к глухому биению его сердца. Как давно я хотела поговорить с лесом о том, что со мной произошло…
«Здравствуй, отец».
«Да благословят тебя Святые боги, дочь моя».
«Мне нужен твой совет».
«Спрашивай».
«Что мне делать? Я совсем растерялась».
«Я понимаю тебя. Ты знала лишь одну грань реальности. Знала лишь светлую половину мира».
«Да…»
«И мир явил свою изнанку. Я чувствую твою отчужденность и отстраненность. Магия, не принадлежащая тебе, стала частью тебя. И теперь ты не знаешь, в каком из миров затерян твой дом».
«Да, отец. Но самое страшное то, что и вы перестаете быть моей семьей…»
«И мы по-прежнему твоя семья. Как и те, что произвели тебя на свет. Просто сие перестало быть для тебя важным. Ты любишь, понимаешь и ценишь нас, но стремишься к неизведанному. К пониманию того, что не дает тебе покоя, бередит старые душевные раны. А твоя любовь к нам стала лишь второстепенным чувством».