Чарли придвинулся ближе, и лунный свет целиком и полностью осветил его искаженное лицо.
— В прошлый раз, когда ты сообщил мне кое-какую информацию, я тебе поверил. Ты отвлек меня от чемодана, ты заставил меня повернуться к нему спиной и выйти из комнаты. Это было хорошо сделано, ты мастер на такого рода штучки. Но это означает следующее: я не могу позволить тебе одурачить меня снова.
— Но ты ведь получил изумруды. Почему бы тебе просто не взять их и не уйти?
Чарли наклонил голову, так что она коснулась его плеча. Его голос был мягким:
— Ты действительно хочешь, чтобы я это сделал? А что будешь делать ты?
Харбин пожал плечами:
— Ничего.
— Ты уверен? — Чарли улыбался. — Ты действительно уверен?
Харбин снова пожал плечами:
— Сам посуди. Мы не можем идти против тебя. У нас у самих чересчур затруднительное положение.
Чарли одарил его слабой улыбкой:
— Ты действительно мастер — это так. Я просто тащусь, как ловко ты обходишь основной предмет разговора. Мне это нравится... — Смех его стал каким-то диким. — Я знаю, что ты хочешь сделать. — Дулом пистолета он махнул в сторону Глэдден, не сводя глаз с Харбина, и его голос зазвучал надтреснуто. — Ты хочешь избавиться от этой девчонки и вернуться обратно — к Делле. Вот чего ты хочешь. И я еще не совсем ополоумел, чтобы позволить тебе это. Мне хотелось бы быть с тобой, когда ты вернешься туда, в эту комнату. Хотел бы я быть там, чтобы посмотреть, как ты стоишь посреди той комнаты. Как ты смотришь на Деллу. Мне хотелось бы очень внимательно следить за твоим лицом. Я хотел бы услышать, что ты скажешь. А ты заговоришь, потому что я тоже буду там, я буду просто стоять там и не скажу ни слова. И я знаю, что Делла теперь тоже ничего не скажет.
Харбин почувствовал, будто что-то пронзает его, распиливает надвое, отрезая навеки какую-то его часть.
Он с трудом слушал речь Чарли.
— Может быть, Делле в тебе понравился именной твой класс. Может быть. Она считала, что во мне мало класса. Ей никогда не нравилось, если я говорил слишком громко или слишком волновался. Ты никогда не говоришь громко и никогда не волнуешься, так что, может быть, на это она и купилась. Что бы там ни было, а она на это купилась. Я вернулся в твой номер в отеле и увидел ее на кровати, а тебя там не было. Естественно, я захотел узнать, что случилось, и Делла принялась вешать мне лапшу на уши, и я понял, что она вешает мне лапшу на уши, потому что это всегда видно. Потом она начала плакать и больше не могла говорить. И тогда я понял. Я сложил два и два и получилась слишком большая сумма. Тогда кое-что случилось, и я ухватил ее руками за горло. Я душил ее. Я душил ее, пока она не умерла.