Я содрогнулась при мысли о сортире возле накрытого белоснежной скатертью стола, и уже видела лица присутствующих, и слышала шипение свекрови:
— Вот вам, пожалуйста. Я же говорила, какая из нее мать!
Из нее — значит, из меня.
А кто говорил о ребенке в день свадьбы?
* * *
Так вот, Тося довела до совершенства умение слышать шуточки, не предназначенные для ее маленьких ушей, которые, по-моему, вырастали до небывалых размеров, когда она оставалась в комнате одна, потому что маловероятно, чтобы у ребенка с такими крошечными ушками был такой отличный слух. Я просто уверена — они вытягивались, как только я выходила из комнаты.
Как-то раз я сказала другой своей подруге, что Элин муж ненормальный. Это чистая правда. Никуда не денешься. Тося, которой тогда было четыре года, спала, так мне казалось. Недели через две по телевизору была передача о том, что дети очень доверчивы и родители должны им объяснить, что нельзя никуда ходить с незнакомыми людьми.
Тося посмотрела программу и решила в присутствии Эли внести полную ясность в этот вопрос. Не знаю, почему она дождалась именно того момента, когда к нам зашла Эля.
А вот если за ней в детский сад придет посторонний мужчина, допытывалась моя дочь, можно ли с ним идти?
— Никто чужой за тобой не придет, только я.
— Ну допустим, — Тося как раз переняла у кого-то — скорее всего не у меня — это слово, — допустим, ты заболела.
— За тобой придет папа.
— Ну допустим, что папа болеет.
— Тогда бабушка.
— Бабушка?
— Нельзя уходить с чужими. Со знакомыми можно.
— Ну допустим, с тетей Элей можно.
— Можно, дорогая, — кивнула тетя Эля. И ни с того ни с сего вся засветилась от удовольствия.
— Ну а, скажем, с дядей?
— Тоже можно, — ответила Эля, по-прежнему радостно сияя.
— А мама говорит, твой муж ненормальный, — парировала Тося. Эля обиделась. Непонятно почему, сама ведь говорила, что он идиот.
Или вот: моя девочка сидела с бабушкой на даче. Был конец восьмидесятых. Дача за городом, добираться надо час на электричке. Тося, обычно очень послушная, отказывалась есть суп. Бабушка начала нервничать — ребенок, если раз не съест суп, умрет от голода — и развлекала ее как могла:
— За дедушку, за папочку, за мамочку, за божью коровку, за собачку, ложечка за котеночка… — Тося открыла ротик. Еще несколько ложек — все знакомые, родственники и зверюшки уже были перечислены, бабушка беспомощно воскликнула: — И за нашего папу римского.
Тося отвела ложку с супом и задала вопрос:
— А почему за папу римского?
— Ибо он хороший!
— Хороший ибо, — повторила Тося, которая новые слова как бы приклеивала в конце.