Я был поражен, насколько неудовлетворительными были взаимоотношения между армейской разведкой и Управлением стратегической службы. Причины распрей между различными разведывательными учреждениями мне так и не стали понятными. Они, однако, не мешали нам поддерживать самые лучшие взаимоотношения с каждым из них в отдельности.
Новые задачи Манхэттенского проекта, возникшие в связи с организацией собственной разведки, были достаточно ясными.
Мы должны были в максимально короткий срок узнать, на что способны немцы в том случае, если они приложат все усилия для создания атомного оружия. Сотрудники проекта были высокого мнения об уровне германской науки. Я полностью разделял подобное отношение. Именно в Германии было открыто деление урана, а частые ссылки немцев, на некое секретное оружие усиливали нашу тревогу. Сознание этой угрозы не позволяло развиться беспечной уверенности в нашем абсолютном превосходстве в области ядерной физики. Мы были обязаны исходить из предположения, что к атомным исследованиям в Германии привлечены лучшие ученые и инженеры, которые пользуются полной поддержкой правительства, предоставляющего в их распоряжение мощный промышленный потенциал «третьего рейха». Любое другое предположение было бы легкомысленным и опасным.
Даже в том случае, если бы мы были убеждены, что немцам не удастся создать бомбу (а после того как мы увидели, насколько грандиозна эта задача, мы, действительно, верили в это), мы не имели права исходить из иного предположения. Мы не могли забывать о существовании у Германии всех необходимых исходных данных для решения этой проблемы. При этом нужно было учитывать возможность того, что немцы не станут утруждать себя соблюдением норм радиационной безопасности и что им удастся найти более легкий путь к решению проблемы, дававшемуся нам с таким трудом.
Сведения об атомных исследованиях в Японии нас мало интересовали. У Японии не было даже ничтожных шансов располагать необходимым для производства бомб количеством урана или урановой руды. Кроме того, необходимые для достижения этой цели промышленные мощности лежали далеко за пределами ее возможностей.
Беседы с нашими учеными из Беркли, знавшими лично основных ученых-атомников Японии, убедили нас в том, что научные кадры Японии в этой области слишком малочисленны, чтобы добиться успеха за разумный срок. И, наконец, получение соответствующих сведений из Японии было делом в высшей степени сложным. Кроме того, если бы в Японии начались серьезные работы в интересовавшем нас направлении, мы бы (я был уверен в этом) тем или иным путем узнали о них через другие разведывательные учреждения США, с которыми поддерживали контакт, В этом случае мы немедленно заинтересовались бы Японией.