В ходе этой дискуссии мне польстила одна фраза Гана: «Если им действительно удалось сделать эту штуку, сохранение этого факта в секрете делает им честь». Затем они постепенно перешли к моральному аспекту проблемы, ставшему впоследствии центральной темой в научных кругах.
Виртц. Я рад, что у нас ее[31] не оказалось.
Вейцзекер. Это ужасно, что американцы сделали ее. Я думаю, это сумасшествие с их стороны.
Гейзенберг. Можно с равным успехом сказать и по-другому: это быстрейший способ закончить войну.
Ган. Только это меня и утешает.
В свете последующих высказываний особенно характерно одно замечание Гейзенберга: «Возможностей много, но нам неизвестна ни одна из них. Это — факт».
Все согласились на том, что они тоже могли достичь успеха, если бы приложили необходимые усилия. В конце дискуссии немцы склонились к утешительной трактовке событий.
Ган. Ну, я думаю мы все согласны с Гейзенбергом, что это был блеф.
Гейзенберг. Между открытиями и изобретениями — большая разница. Открытие всегда неожиданно и потому вызывает недоверие. Удивляться изобретению могут лишь люди, не работавшие в том же направлении. Поэтому для нас, занимавшихся тем же пять лет, вся эта история выглядит довольно странной.
В девять часов всех обитателей Фарм-Холла пригласили слушать официальное сообщение, передававшееся по радио. Они были совершенно ошеломлены, узнав, что первое известие было действительно правдой. Немедленно начался разговор о масштабах американской программы по производству бомбы. Мое мнение о способностях Гоудсмита, как следователя, подтвердил Багге, сказав: «Оказывается, Гоудсмит обвел нас вокруг пальца».
На немцев произвел колоссальное впечатление тот масштаб работ, который, как они понимали, мы осуществили, а они в условиях «третьего рейха» даже не могли начать.
Коршинг. Все это доказывает, что американцы оказались способными на координацию усилий в гигантских масштабах. В Германии это оказалось бы невозможным. Там каждый стремился бы все сосредоточить у себя.
Гейзенберг. Пожалуй, впервые серьезная финансовая поддержка стала возможной лишь весной 1942 г., после встречи у Руста, когда мы его убедили в своей уверенности в успехе.
Гейзенберг сокрушался об отсутствии у него (в свое время) возможностей придать германской атомной программе тот же размах, что и работам по созданию Фау-1 и Фау-2. Однако, в конце концов, он, кажется, пришел к выводу, что вина за это лежит в основном на его группе.
Гейзенберг. Мы не имели морального права рекомендовать своему правительству весной 1942 г. потратить 120 тысяч марок только на строительство.