В Ньюкомб Кроссинг, в общем-то, не на что было смотреть, всего две дюжины домов, каждый третий — салун. Мальчики бегом устремились к салуну, который скорее был палаткой, чем домом.
— Там ничего не делают, — пожаловался Вилл.
— Делают, ты, идиот, — поправил Брет. — Там пьют виски.
— Никто не дерется и не стреляет, — разочарованно протянул Пит.
— Они даже не спорят, — сказал Вилл. — Просто сидят, разговаривают и пьют.
— Именно это и делают в салуне, — пояснил Джейк.
— А где женщины? — спросил Брет. — Я думал, здесь должны быть полуголые женщины.
— Только в веселых домах, — Джейк улыбнулся.
— А здесь есть веселые дома? — спросил Вилл.
— Ни одного.
— Сплошное надувательство, — сказал Брет.
— Салуны в Санта-Фе похожи на этот? — спросил Пит.
— И очень, — ответил Джейк.
— Черт, я лучше останусь с коровами. Джейк чуть не засмеялся. Вот бы обрадовалась Изабель, услышав это. Снова Изабель. Его тело напряглось при одной мысли совместной поездки. Джейк мог понять свою физическую потребность, желание найти облегчение в ее теле. В конце концов, он мужчина, и у него давно не было женщины. Чего он не мог понять, это чувства, которые она в нем вызывала.
У Джейка никогда не было времени на церемонии. Жизнь жестока. Ты становишься жестоким или умираешь. Это истина, в которой он никогда не сомневался.
Но Изабель сомневалась. И больше того, Джейк начинал чувствовать, что придется с этим что-то делать. Просто проклятье!
— Можно сходить на петушиный бой? — спросил Пит.
— Нет, — резко ответил Джейк. — Даже если бы они у них были.
— Что такое петушиный бой? — хотел знать Вилл.
— Два цыпленка дерутся, — объяснил Брет.
— Ух! Кто захочет смотреть на это?
— Никто, кроме техасцев, — Брет отвернулся от витрины, где были выставлены сапоги и седла.
— А собачьи бои? — Пит не собирался сдаваться.
— Никаких боев, — отрезал Джейк. — Вам, нахалам, время спать. Вы слишком кровожадны для меня.
Вилл рассмеялся.
— Ты просто нас дурачишь! — он забежал вперед, потом обернулся так, чтобы мог видеть Джейка. — Ты ничего не боишься!
Взгляд благоговения перед героем обдал Джейка с головы до ног. Никто никогда не смотрел на него снизу вверх, даже мальчики, которых он обучал во время войны.
Но он не тот человек, на которого мальчик вроде Вилла должен смотреть снизу вверх. Вот его старый армейский капитан, Джордж Рандольф, был как раз таким — никогда не выходил из себя и не кричал, даже в самые горячие моменты боя. Никогда не терял самообладания. Что бы ни случилось, ты всегда мог рассчитывать, что Джордж может помочь.
Джейк не такой. Он ругается, пьет, имеет женщин, когда это нужно, и вообще делает то, что, черт побери, доставляет ему удовольствие. У него нет никаких манер, он не часто моется — коровам все равно, как он пахнет — и так же часто живет в палатке, как и в доме.