– Ну если даже вас он сумел убедить, – холодно ответил Родрик, – тогда все в порядке, но нам действительно следует обращаться с ним как с принцем, потому что в противном случае мы можем в неподходящий момент допустить какую-нибудь ошибку, которая испортит все дело. А теперь извинитесь.
– Извиняться перед ним? Перед выскочкой-актеришкой?!
– Это ваш господин, – ответил Родрик, встречаясь глазами с начальником стражи, лицо которого мгновенно побледнело, – делайте, что вам говорят, Брион. Извинитесь.
Де Гранж заскрипел зубами. Пальцы его сжались, ногти впились в ладони. Он медленно, как ни в чем не бывало повернулся и поклонился Джордану:
– Я прошу простить меня, ваше высочество, за мои дерзкие слова и действия.
– Не будем больше вспоминать об этом, – с достоинством ответил Джордан, затем, изумленно взглянув на Родрика, спросил. – Что произошло? Ведь вы каким-то образом заставили его это сделать.
– Ну, конечно, – непринужденно ответил Родрик, – все просто. Де Гранж был разбойником, с которым считались и которого боялись. Он предводительствовал самой большой в истории Редгарта бандой головорезов. За ними долго охотились, и, наконец, пять лет назад выследили и поймали в их собственном логове. Почти все преступники погибли, а Бриона удалось взять живым. Король Малькольм, решив, что человек этот может еще принести пользу, наложил на него специальное заклятие, сделавшее Бриона управляемым. Вначале он слушался одного только короля, но после его смерти власть над де Гранжем перешла ко мне.
– Неплохо придумано, – сказал Джордан.
– Это я все устроил, – продолжил граф. – Одно маленькое дополнение к наложенному королем заклятию… Малькольм, разумеется, ничего не подозревал, а Бриону был закрыт доступ к информации. Беспокоиться о том, что кто-то, подобно мне, сумеет вклиниться в это заклятие, нет нужды, я его изменил таким образом, что любые поправки стали невозможны. Малькольм всегда плохо разбирался в Высшей Магии и правилах ее применения. Бриону можно полностью доверять, Джордан. Он не в состоянии предать нас, как не может отрастить крылья и улететь. Он иногда пытается обрести независимость, но мне хватает нескольких слов, чтобы заставить его повиноваться. Правильно я говорю, Брион?
– Совершенно правильно, мой господин, – ответил де Гранж.
Джордан с интересом посмотрел на обоих. Ему доводилось слышать о подобных заклятьях, но видеть их в действии раньше не приходилось. И то, что актер увидел, не порадовало его. Было в таком заклятье что-то гадкое, оно казалось даже чем-то худшим, чем рабство. Скованный цепями человек может мечтать, что однажды сумеет убежать, а куда деваться тому, у кого разум и душа в кандалах?