— Посмотрим, что у тебя здесь, — она молча вытаскивает всю косметику и раскладывает рядом с раковиной. — Так-так, — она смотрит на меня. — Кое-что тебе подойдет, кое-что нет, но ты можешь воспользоваться моей косметикой.
— Не стоит, — бормочу я, пытаясь скрыть уныние. Внезапно мне уже не кажется, что это хорошая мысль. — Мне все равно.
— Джемайма! — раздраженно восклицает Джеральдина. — Ты иногда бываешь просто безнадежна. Мне давно хотелось поговорить с тобой. Ты так сильно похудела, и теперь тебе просто необходимо полностью сменить имидж. И я, — она делает торжествующий жест, — горю желанием тебе помочь.
— Хорошо, — с улыбкой говорю я. — Я в твоем распоряжении.
— Джемайма Джонс! — слышу я грохочущий, резкий голос редактора. Уже шесть часов, и я вхожу в темное, прокуренное помещение бара «Винный погреб». Джеральдина стоит рядом и победоносно улыбается, увидев меня. Редактор поражен до глубины души.
— Что ты с собой сделала?
Я в ужасе подношу руку к лицу. Неужели помада размазалась? Или тушь потекла? Или шпинат застрял в зубах?
Редактор продолжает:
— Джемайма Джонс, ты похожа на свою тень!
Слава богу! Перевожу дух и мило улыбаюсь. Пытаюсь быть невозмутимой, сделать вид, будто меня ни капельки не волнует, что кто-то наконец заметил пусть даже всего лишь редактор.
— Я немного похудела.
— Немного? — гогочет редактор. — Да ты вдвое уменьшилась ! И не только, — он делает заговорщический вид. — Еще и накрасилась, да?
О боже, я чувствую, как заливаюсь румянцем. Но, к счастью, встречаюсь взглядом с Джеральдиной и вижу, что она едва сдерживает смешок. Смущение тут же отступает.
Джеральдина сдерживается, чтобы не засмеяться над главным редактором. Но при этом довольно улыбается, глядя на творение своих рук. Ведь Джемайма Джонс действительно превратилась совсем в другого человека. Конечно, думает Джеральдина, одета она ужасно. Но Джеральдина не подозревает, что Джемайма ждет, пока не станет идеально стройной, чтобы купить новую одежду.
Джеральдина смотрит на лицо Джемаймы. На ее бархатистую кожу, которой она придала золотистый оттенок с помощью невообразимо дорогой крем пудры. На ее зеленые глаза, большие и блестящие благодаря умелому нанесению теней для век, подводки и специальным каплям для глаз, проясняющим взгляд. На пухлые, чувственные губы, которые стали еще более чувственными с помощью контура, помады и блеска. И наконец, на ее волосы, которые Джеральдина собрала во французский пучок, выпустив несколько прядей по обе стороны лица.
— Ты выглядишь замечательно, — шепчет мне на ухо Джеральдина. Подходит и вытирает маленький след от помады на щеке, который, честно говоря, никто кроме нее, не заметил бы.