– Иными словами, в моих руках будущее адвокатской конторы на Четырнадцатой улице?
– Так мы решили. Мы берем тебя сразу в качестве полноправного компаньона. Пусть “Дрейк энд Суини” попробует нас переплюнуть.
– Весьма польщен.
А сверх того смущен. Передо мной открывалось будущее, на которое я пока не отваживался.
Принесли суп из черной фасоли, и мы заказали по новой кружке пива.
– Как к тебе пришел Абрахам?
– Еврейский мальчик из Бруклина. Приехал в Вашингтон, чтобы устроиться в штат сенатора Мойнихена <Дэниэл Патрик Мойнихен – государственный и политический деятель, дипломат, ученый-социолог, сенатор-демократ от штата Нью-Йорк> . Провел несколько лет на Капитолийском холме и оказался на улице. Исключительно одаренный юрист. Вместе с бессребрениками из крупных фирм большую часть времени тратит на координацию действий по судебным искам. Сейчас он судится с Бюро переписи населения, хочет заставить их подсчитать общее количество бездомных в стране. А еще Абрахам подал иск в окружную комиссию по среднему образованию, надеясь выбить субсидии для бездомных ребят. Его чисто человеческие качества оставляют желать лучшего, но в подковерной борьбе ему нет равных.
– А София?
– Профессиональный социальный работник. Честолюбие погнало ее в заочную юридическую школу, куда она ходит уже одиннадцать лет. Рассуждает и действует как заправский юрист, особенно когда имеет дело с чиновниками.
Ты еще услышишь, как она раз десять на дню представляется по телефону: “София Мендоса, адвокат”.
– Она выполняет и обязанности секретарши?
– О нет. Секретаршам у нас делать нечего. Печатаем сами, бумажки подшиваем сами, кофе варим тоже сами. – Слегка подавшись вперед, Мордехай понизил голос: – Мы давно работаем вместе, Майкл, и каждый обжил маленькую нишу. Честно говоря, нам нужна струя свежего воздуха, нужно новое лицо, новые идеи.
– Уж больно заманчив предложенный оклад, – сказал я с жалкими потугами на юмор.
Мордехай улыбнулся:
– Ты идешь к нам не ради денег. Ты идешь к нам по зову души.
Почти всю ночь душа моя не давала мне покоя. Достаточно ли у меня мужества, чтобы уйти из фирмы? Насколько я искренен в намерении всерьез заняться работой, за которую так мало платят? Ведь мне предстоит распрощаться воистину с миллионами.
Все, о чем я мечтал, лопнет, как мыльный пузырь.
Однако вовремя.
Руины семейной жизни окропят брызги лопнувшей карьеры.
Во вторник я сказался больным.
– Грипп, наверное, – сообщил по телефону Полли, потребовавшей, как ее учили, подробностей.
Жар, горло обложено, голова болит? Да, все сразу. Или на выбор – как вам угодно. Если сотрудник фирмы решил не явиться на работу, он должен лежать пластом.