— Как ты думаешь, она мне понравится?
Бен усмехнулся.
— Почему бы и нет? Это очень красивое, пригодное для житья место, особенно когда кончится война. Давай-ка подумаем, Лиззи, сейчас июль 1778 года. Это значит, что мы находимся в состоянии войны с Англией уже третий год. — Он печально покачал головой. — Это очень долгий срок для войны.
— Но что заставляет вас воевать? — спросила она. — Я никогда не могла взять в толк, почему колонии совершили такую глупость. Неужели все дело в этих дурацких налогах?
— Они совершенно не дурацкие, — мрачно ответил Бен, его лицо потемнело и нахмурилось. — Конечно, все началось с налогов, но затем дела пошли все хуже и хуже, и наконец это стало просто невыносимо! У нас есть права, Лиззи, а ваш король Георг отказывается их признавать! — Он с силой ударил кулаком по перилам. — Вначале мы просили его просто признать наши права. Почему нас понадобилось облагать таким непомерным налогом и размещать британских солдат в наших городах, в то время как мы не имеем даже представительства в парламенте? Мне кажется, это вполне резонный вопрос.
— Да, надо полагать, — ответила Элизабет неопределенно, несколько пристыженная его горячностью.
— Король даже не удосужился ответить. Нас это не удовлетворило, и мы снова и снова пытались добиться своих прав, стать полноправными британскими гражданами. Но король не считал нас своими полноправными подданными. А потом дела пошли еще хуже. У нас не оставалось другого выбора, кроме как воевать. Если король не хочет дать нам, как британским гражданам, наши законные права, мы получим свои права как американские граждане!
— А кто же будет у вас королем? — спросила Элизабет презрительно.
Бен пожал плечами.
— Откуда мне знать. У нас есть континентальный конгресс, который почти то же самое, что и парламент, и в нем мы имеем своих представителей. Ага, — он внезапно повернулся к ней, — неужели тебе никто об этом не рассказывал в Лондоне?
— Со мной никто вообще не говорил о войне, а тем более о ее причинах. Считается, что женщин не должны интересовать такие вещи.
— Черт побери! А что же должно интересовать женщин?
— Наряды, моды, приемы, театры, — ответила она, стараясь не встречаться с ним глазами.
Бен пренебрежительно фыркнул:
— Ну и ну. В таком случае в Америке все по-другому.
— Правда, Бен? — жадно спросила Элизабет. — Неужели ты считаешь, что там женщины могут обсуждать политические вопросы?
— Конечно. Попробуй только какую-нибудь женщину в Филадельфии оставить без политических новостей, да она выцарапает тебе глаза! Кроме того, война и политика — это то, о чем чаще всего говорят. У нас нет времени беспокоиться о нарядах, или театрах, или прочих подобных вещах. Идет война, девочка, и, нравится это кому-то или нет, но каждый втянут в нее.