— Не испытывайте моего терпения, милорд викинг.
— Ага! Моя милая скандалистка снова вернулась!
Она посмотрела ему в глаза.
— По правде говоря, Конар, я ужасно сожалею о многих вещах.
— По правде говоря, Мелисанда, — передразнил он, гладя ее плечи, — я бы не мог любить тебя так сильно, окажись ты именно такой, какая ты есть.
Она усмехнулась, опустив глаза, и опять посмотрела на него.
— Ты… любишь меня?
— Только слепой не смог бы этого разглядеть, — убежденно ответил он.
— Неправда, сударь! Чтобы разглядеть вашу любовь, необходимо обладать редкой зоркостью!
— Ты и правда так думаешь? — спросил он, приподнявшись, чтобы видеть ее лицо.
— Да…
— Но ведь ты никогда еще не разговаривала со мной в таком тоне. Тебя всерьез страшило то, что некоторые вещи мне захочется услышать от тебя вновь и вновь.
Он сел, притянул ее к себе и отвел влажные от пота пряди волос с ее лица.
— Я люблю тебя, Мелисанда. Глубоко, нежно. Мне казалось, что, если я потеряю тебя, мне останется лишь уповать на скорую смерть, и неважно, окажусь я потом в чудной гавани христианского рая или в чертогах Валгаллы. Я не могу сказать тебе точно, когда во мне зародилось это чувство, ведь ты была такой дикаркой, независимой и упрямой — и непокорной! А в глубине твоей души никогда не затухала эта отвага, это мужество, эта неотразимая красота, которые приворожили меня, околдовали, приковали к тебе навеки. Я люблю тебя. Ты хорошо меня слышишь?
— О… — тихонько вздохнула она, погладив его по лицу. — Я слышу тебя прекрасно.
— А как насчет вас, сударыня?
— Я люблю тебя! — прошептала она.
— Ах, как просто! После такого многословного вступления!
Она улыбнулась, сперва нерешительно, потом все смелее и смелее.
— Нет, вовсе не так просто! — воскликнула она и опрокинула его на спину, и ее губы принялись ласкать его лицо, шею, руки, грудь. — Я люблю тебя… — выдохнула она. — Я не могу без тебя, я хочу тебя, я ласкаю тебя, я возбуждаю тебя…
— О, милая! — отвечал он, заключая ее в объятия.
День уже клонился к закату, а эти нежные слова звучали в их устах вновь и вновь, и их не волновало, день сейчас или ночь, ведь здесь, в этой комнате, их пылавшие страстью сердца слились воедино.
И они любили друг друга.