Я встал. Джурич поерзал в кресле, чтобы достать ногами до пола. Переваливаясь, он пошел впереди меня. Я молча обулся в коридоре, где по-прежнему гремела музыка. Уже собравшись попрощаться, Джурич несколько секунд внимательно разглядывал меня в полутьме.
– Как странно: ваше лицо почему-то мне знакомо. Может быть, я знал кого-то из ваших родственников, когда жил во Франции?
– Сомневаюсь. Моя семья никогда не жила в метрополии. Кроме того, родители погибли, когда мне было шесть лет. А о том, что у меня есть другие родственники, мне ничего не известно.
Джурич не слушал, что я ему отвечал. Взгляд его выпуклых глаз надолго задержался на моем лице, как луч прожектора с караульной вышки. Потом он пробормотал, опустив голову и потирая затылок:
– Какое странное впечатление...
Я открыл дверь, чтобы не пожимать ему руку. Джурич сказал на прощание:
– Удачи, Антиош. Только старайтесь не заниматься ничем, кроме ваших аистов. Люди не стоят вашего внимания, не важно, цыгане они или нет.
В двадцать один тридцать в сопровождении Марселя и Йеты я вошел в здание софийского вокзала. В воздухе стояла какая-то дымка, золотистая, колеблющаяся, призрачная. В просторном вестибюле наверху висели металлические часы в форме спирали. Их стрелки судорожно дергались, отсчитывая время прибытия и отправления поездов. Внизу царила суматоха. Туристы волокли свои чемоданы, испуганно мчась куда-то небольшими кучками. Рабочие, грязные и засаленные, смотрели перед собой пустыми глазами. Матери семейств в закрученных тюрбаном пестрых платках тащили за собой неряшливо одетых малышей в шортах и сандалиях. Военные в форме цвета хаки, совершенно пьяные, хохотали и покачивались, как корабли на волнах. Однако больше всего здесь было цыган. Они спали прямо на скамейках. Они толпами стояли на перронах. Они сидели на рельсах, ели сосиски и пили водку. Повсюду – женщины в расшитых золотыми нитками платках, мужчины с темными, как дубовая кора, лицами, полуголые ребятишки; всем им не было никакого дела ни до расписания поездов, ни до тех, кто спешил отправиться в путь, поймать свою мечту или просто вовремя попасть на работу.
Внимательному взгляду открывалось и еще кое-что не столь очевидное. Броские цвета, маленькие фетровые шапочки, пронзительные мелодии, льющиеся из динамиков, торговцы арахисом на перронах... Софийский вокзал – это уже Восток. Отсюда рукой подать до пышной Византии. До турецких бань, золотых куполов, чеканки и причудливых орнаментов. Отсюда рукой подать до ароматов ладана и нежных животов танцовщиц. Отсюда рукой подать до исламского мира, до стройных минаретов и нескончаемых перекличек муэдзинов. Именно через Софию пролегал путь из Венеции и Белграда в Турцию. Здесь был великий поворот – главный на всем маршруте «Восточного экспресса».