Шиффер остановился, чтобы посмотреть.
Человек тридцать босоногих работниц хлопотали над чанами и гладильными столами, все они были в белых масках. Утюги то и дело плевались паром, в воздухе пахло чистящим средством и спиртом.
Шиффер знал, что рядом, под их ногами, находится насосная станция, забирающая воду для бань с глубины восьмиста метров. Добытую воду обеззараживали, хлорировали и подогревали, прежде чем пустить по трубам к бане подпольной красильной мастерской. Гурдилеку пришло в голову объединить химчистку с банями, эксплуатируя единую – более чем экономную – систему распределения воды: ни одна капля не пропадала даром.
Старый сыщик любовался женщинами в белых марлевых масках. Промокшие от пота халаты облегали полные груди и ягодицы. Именно таких баб Шиффер любил. Внезапно он почувствовал, что возбудился, и расценил это как хорошее предзнаменование.
Они пошли дальше.
В помещении становилось все жарче и влажнее. Появился и тут же исчез совершенно особый запах, Шиффер даже решил, что ему почудилось, но запах вернулся, и он его узнал.
Он просто не мог ошибиться.
Он задышал вполсилы. В носу и горле началось покалывание, дыхательная система готова была отключиться: ему казалось, что в охваченный огнем рот впихнули ледышку. Запах освежал и обжигал одновременно, дыхание перехватывало, но воздух становился легче.
Ментол.
Они прошли дальше. Запах превратился в реку, нет – в море, и Шиффер постепенно в него погружался. Все оказалось еще хуже, чем в его воспоминаниях. С каждым сделанным шагом он все сильнее ощущал себя разбухшим пакетиком мятного чая. Арктический холод морозил легкие, а лицо пылало, как будто на кожу наложили маску из расплавленного воска.
Дойдя до конца коридора, он оказался на грани асфиксии, дыхание было судорожным и редким. Шиффер подумал, что так, наверное, мог бы чувствовать себя человек внутри гигантского ингалятора, кстати, сравнение было недалеко от истины. Наконец они вошли в тронный зал.
Это был пустой неглубокий бассейн, в облаках пара вырисовывались тонкие колонны, бортики были выложены синей плиткой в стиле первых станций метро. Деревянные ширмы у задней стенки украшала резьба в национальном стиле: полумесяцы, кресты, звезды.
В центре бассейна на керамической тумбе сидел человек.
Крепкий, плотный, с белым полотенцем вокруг талии. Лицо его оставалось в тени.
Смех прозвучал из-за обжигающего пара.
Смех Талата Гурдилека, ментолового человека, турка с поджаренным голосом.