Переходим к бровям. Выйдя из ванны или из душа, я всегда рассматриваю свои брови в увеличительное зеркало и, пока поры открыты, вырываю лишние волоски специальным пинцетом, изготовленным в Швейцарии на фабрике точных инструментов. Больно невероятно слезы на глаза наворачиваются — но дело того стоит. Брови — обрамление лица. Чтобы создать две безупречные темные дуги, я беру следующий инструмент, размером и формой очень напоминающий зубную щетку — только ряд щетинок поуже. На эту щеточку наношу те же темно-коричневые тени и легонько провожу ею по бровям. Затем набираю на палец чуточку геля и укладываю брови крошечным гребешком. А теперь внимание — вас ждет чудо! У меня есть собственная волшебная палочка. С одной стороны, под колпачком, — кисточка, с другой — кнопка. Нажимаешь на кнопку — на щетину выдавливается капелька жемчужного крема. Крем этот необыкновенный: когда на лице у тебя начинают сгущаться тени, без него не обойтись. По капельке в уголках глаз — и глаза становятся больше, а лицо — светлее. Капелька меж бровей, там, где давно уже залегла сердитая морщинка, — и лоб разглаживается. Ямочка на подбородке, местечко между подбородком и нижней губой, глубокие тени по сторонам ноздрей — везде этот крем творит чудеса. Теперь лицо готово к последней oneрации — нанесению цвета. Основы для макияжа бывают двух типов: крем и пудра. Я всегда пользуюсь пудрой. Вот она, нежно-розовая: беру самую толстую щетку и щедрыми мазками наношу на скулы — однако важно не перестараться, чтобы не стать похожей на голландскую куклу. Остались губы — мои пухлые, чувственные еврейские губы. Тонким карандашом обвожу абрис рта. Последняя кисточка окунается в ярко-красную жидкую помаду — настоящий алый цвет от «Шанель», такой, какой в детских акварельных наборах называется «багряным». Прижимаю к губам салфетку, чтобы внешний слой помады остался на ней ярким пятном, а остальные слои как следует впитались в кожу. Затем очень аккуратно припудриваем; большую часть пудры смахиваем кисточкой, оставляем совсем немного, чтобы было на чем держаться следующему слою помады. И эту процедуру повторяем трижды. На середину губ наносим яркий блеск — получаются этакие капризно надутые губки, как у Брижит Бардо. Вот и все — я готова к новым свершениям.
Такой меня и знает мир. Кое-чему я научилась у стилиста из «Вог», но основные ypoки получила от мамы, наблюдая за тем, как красится она, учась у нее быть женщиной, скрывать внутреннюю силу, полученную от отца, прятать ее под слоями пудры и помады. В университете я взбунтовалась против этой черной магии — но тогда мне было двадцать лет, возраст, в котором лицо хорошо таким, какое оно есть. В то время я проводила расческой по волосам, прыскала на шею и запястья духами «Ван Клиф энд Арпелс Бирмейн» — и этого было достаточно. С юных лет я носила черное кружевное белье, но теперь в черных кружевах выгляжу словно престарелая шлюха, поджидающая клиента. Белый цвет — для девственниц, о красном и речи нет, телесный напоминает все, что угодно, кроме тела. Остается шоколадно-коричневый: найти такое белье сложно, но можно. Теперь я ношу шоколадно-коричневые лифчики и шоколадно-коричневые трусики, из-под каймы которых выглядывают мои шоколадно-коринневые волосики. Я надеваю черное льняное платье, застегиваю красные замшевые босоножки, открывающие ярко-алый педикюр — того же оттенка, что и помада.