Так почему же меня так потряс уход Эрики? Однажды она уже ушла не оглядываясь — ничего удивительного, что история повторяется. В прошлом Эрику интересовало только одно — мои армейские годы, и только потому, что она никак не могла понять, в самом ли деле вышла замуж за хладнокровного убийцу. В глубине души Эрика была и осталась пацифисткой, война ее пугала. Но что девочка, выросшая в апельсиновом раю, может знать о врагах?
Да, напрасно я обидел Алике Ребик. Будь она помоложе, быть может, я завел бы с ней интрижку — хоть и недолгую. На одиноких женщин ее возраста мужчины иной раз клюют, рассчитывая на их благодарность и нетребовательность. Будь я из таких, непременно уложил бы ее в постель. Но просто использовать Алике я не могу. Она хорошая женщина и заслуживает лучшего. Хоть и не знаю, где ей это «лучшее» взять. Проблема в том, что с такими женщинами, как она, мужчины не часто заводят романы и уж совсем редко на таких женятся.
А странно, в самом деле, как мои мысли снова и снова возвращаются к ней. Я стою на крыше своего отеля, вглядываясь в ночную тьму, и перед глазами у меня снова встает ее лицо, увенчанное пышной короной рыжих волос; и я пытаюсь понять, что же, черт побери, творится у нее в голове; а потом вспоминаю историю о том, как она в пятнадцать лет удрала в Лондон, чтобы жить с хиппи, и думаю: нет смысла гадать — не пойму, хоть проживу сто лет.
Однажды ночью, недели через две после того случая на пляже, Эрика позвонила мне и попросила на пару дней вернуться в Чикаго. Сказала, она дошла до ручки и совершенно не понимает, что делать с Майклом, нашим младшеньким. Майкл и в самом деле кого угодно доведет: здоровенный шестнадцатилетний лоб, делать ничего не желает, учится погано, еле-еле переползает из класса в класс, понятия не имеет, чем будет заниматься после школы, и вообще ничем не интересуется, кроме фигурных прыжков на скейтборде в парке у озера в компании парней-ровесников или чуть постарше себя, которых мой отец назвал бы «бездельниками и хулиганами». Я бы с такой оценкой согласился, хотя, пожалуй, на хулиганов они не тянут — энергии недостает. Слушают хип-хоп, курят траву, глотают «экстази» (а те, кто способен хоть на какую-то активность, еще этой дрянью и приторговывают), одеваются словно гангстеры из гетто и ни во что не верят. Мозги у них куриные, в одно ухо вошло — в другое вышло, и единственная цель в жизни — ничего не делать и развлекаться. Просто иллюстрация к страшилкам на тему: до чего доводит общество потребления. И мой сын стремительно катится по этой наклонной плоскости. Оценки у него просто кошмарные — впрочем, он всегда плохо учился, мы даже подозревали, что дело не в лени, что у него что-то не в порядке с головой. Но нет, вполне нормальный парень. По каким специалистам мы его только не таскали! Специалисты его тестировали, мерили интеллект, просили выразить свои чувства — все оказывалось в норме. Хороший IQ, никакой дислексии, никаких проблем со зрением, никаких психологических неполадок — по крайней мере, таких, которые можно распознать тестами. На все вопросы отвечал спокойно и вежливо — никакой ярости, никаких вспышек гнева, но и никаких следов подавления эмоций. Все нормально. После этого его стали расспрашивать о школе. В чем проблема, спрашивают его, может, тебе в школе плохо, может, учителя на тебя давят, обижают, подрывают твою самооценку, может, кто-то из учителей тебе напоминает отца или мать, а у тебя с ними какие-то проблемы? Или, может, ты назло родителям не учишься?