— Встреча с вами стоила того, чтобы приехать сюда из Эйвон-Парка.
Комплимент заставил Изабель залиться краской смущения. Ни один мужчина никогда не говорил с ней так. Почти все окружающие считали ее сумасшедшей. Что будет, когда герцог снова услышит, как она говорит сама с собой?
— Доброй ночи, мисс Монтгомери, — сказал Джон. — Желаю вам приятных сновидений.
Изабель поспешно поднялась по лестнице в свою комнату, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться.
— Он тебя поцеловал?
Открыв глаза, Изабель увидела Гизелу, сидевшую на своем обычном месте у камина.
— Похоть — один из семи смертных грехов, — сказала Изабель.
— Поэтому, собственно, индульгенции всегда были в цене, — заметила Гизела. — Люди грешат и покупают отпущение грехов, что приносит святой церкви немалый доход. И никто не остается в проигрыше.
— У тебя какое-то однобокое понимание греха и отпущения грехов, — проговорила Изабель, присаживаясь на пол рядом с Гизелой. — Герцог слышал, как ты играла на флейте вместе со мной.
— Неужели? Похоже, Джон Сен-Жермен наделен особым даром…
— Он тот самый принц, который был послан ко мне, чтобы спасти?
— Только со временем мы сможем узнать это, дитя мое.
— Но Джон Сен-Жермен не принц.
— Я уже говорила тебе, что принцы не всегда носят короны, — возразила Гизела. — Следуй велению сердца — и ты найдешь своего принца.
Изабель положила голову на колени Гизеле и заглянула в ее светлые глаза.
— А если я последую велению сердца, — тихо спросила она, — куда оно поведет меня?
— Вовсе не обязательно знать это, дитя мое, — с ласковой улыбкой сказала Гизела. — Просто слушай свое сердце, и ты обретешь истинное счастье.
«От Изабель Монтгомери пахнет фиалками».
В предрассветной тишине Джон стоял у окна своей спальни, блуждая взглядом по зимнему печальному саду. Было еще слишком рано — даже слуги еще спали. Сквозь голые ветви деревьев видно было, как занимается восход и как светлеет небосвод на востоке, меняя цвет с сине-фиолетового на бледно-голубой…
Но Джон не видел восхода солнца. Перед его глазами стояла Изабель — копна светлых волос, похожих на золотые нити, мягкий взгляд фиалковых глаз, в которых, казалось, отражались ласковые вечерние сумерки, золотая пыль веснушек на точеном носике, песня ее флейты, подобная соловьиным трелям. И удивительное ощущение ее нежных губ…
— О господи! — пробормотал Джон, отвернувшись от окна. Он вел себя как влюбленный школьник — а думал, что Ленора Гримсби вырвала всю нежность из его сердца. Должно быть, от мужской глупости нет лекарств.