— Жить в пустыне непросто, — мягко сказал Мишра. — Никогда не думал, что в теле можно увидеть машину.
— Да тело — это самая лучшая машина! — сказала Ашнод, отпустив руку аргивянина. — Постоянно испытывается в боевых условиях, постоянно развивается и самовоспроизводится! Когда мы познаем тайну тела, мы познаем мир. Все встанет на свои места. Твой механический дракон — чудо, но это всего лишь грубая имитация живого существа.
Мишра засмеялся:
— Знаешь, ты — мой первый настоящий собеседник за очень долгое время.
Ашнод свернулась в клубок.
— М-м-м, у фалладжи не принято говорить на интеллектуальные темы?.
Мишра засмеялся и наклонился вперед.
— Разговоры с сувварди обычно сводятся к одной фразе, но в многочисленных вариантах: «А ну отдай мне эту штуку». Иногда добавляют «сопляк вонючий». — Молодой человек снова засмеялся и положил посох. — Никогда не смотрел на тело как на машину, но в этом что-то есть. В конце концов мы же создаем предметы по своему облику. Может быть, так поступали и траны. — Он пересел поближе к Ашнод.
Ашнод наклонилась к нему, Мишра чувствовал аромат ее духов, сдобренный резким запахом пота. Восхитительный запах.
— Мне кажется, я смогу убедить кадира принять предложение твоего правителя.
— Я так и думала, — сказала Ашнод. — Ты очень способный.
— Так и есть.
Ашнод подумала, улыбался ли Мишра так кому-нибудь еще. Раки добавил:
— Понимаешь, наш величайший из великих нетерпелив как ребенок. Если ему придется ждать пополнения из Томакула, он просто лопнет от злости. И все же так просто дело не решить.
Ашнод отодвинулась от него.
— Что ты хочешь сказать?
Мишра ответил:
— Зегонцы должны заплатить за то, что посмели сопротивляться. Так заплатить, чтобы все поняли: их дурному примеру следовать не стоит. Зегон должен пострадать сильнее, чем Томакул, потому что томакулы сами бросились открывать нам ворота. Поэтому нам потребуются дополнительные гарантии.
— Гарантии? — спросила Ашнод.
— Чтобы обеспечить покорность завоеванных племен, фалладжи берут заложников, — сказал Мишра. — Думаю, главного изобретателя Зегона нам будет достаточно,
Ашнод сузила глаза:
— Я буду твоим личным заложником или заложником фалладжи?
Мишра снова улыбнулся, на этот раз злорадно.
— Фалладжи считают, что женщины мало на что годны, — сказал он. — Кроме некоторых моментов, конечно.
— И интеллектуальные беседы не входят в число этих моментов, верно? — поинтересовалась Ашнод.
— Ты угадала, — ответил раки. — Впрочем, на тебя будут смотреть скорее как на добычу, которую мы отторгаем у зегонцев, нежели как на подкрепление.