Юноша уловил мой сигнал и, улыбаясь, пошел сквозь толпу. Не знаю, что произошло между ними во дворе, но мне показалось, что он приветствовал девушку хоть и церемонно, но весьма тепло. Его поклон мне был более расслабленным — собственно, вряд ли он мог относиться ко мне, как к незнакомке, после вынужденной близости наших отношений.
Несколько пробных нот с дальнего конца зала предупредили о скором начале представления, и мы поспешно сели, причем Джейми устроился между Лири и мной.
Гвиллин выглядел неприметно — тонкокостный, с волосами мышиного цвета, а стоило ему начать петь — вы и вовсе переставали его замечать. Он становился просто местом, на котором задерживался ваш взгляд, пока уши наслаждались звуками. Он начал с простой песни: что-то на гаэльском, рифмующиеся гармоничные строки под простейший аккомпанемент — он едва прикасался к струнам арфы, и казалось, что каждая струна, вибрируя, эхом подхватывает слова и переносит их из одной строчки в другую. Голос тоже звучал обманчиво просто. Сначала казалось, что в нем нет ничего особенного — приятный, но не сильный. А потом выяснялось, что звуки льются сквозь тебя, понимаешь ты это или нет, и мучительным эхом звенят прямо у тебя в голове.
Песню приняли теплыми аплодисментами, а певец тут же начал другую, на этот раз, похоже, на валлийском. Мне все это казалось мелодичным полосканием горла, но окружающие слушали внимательно. Без сомнения, они уже слышали ее раньше.
Во время короткой паузы, пока бард снова настраивал арфу, я тихонько спросила Джейми:
— Гвиллин давно живет в замке? — И, тут же вспомнив, добавила: — А, ты ведь тоже не знаешь, верно? Я забыла, что ты здесь тоже новичок.
— Я бывал здесь и раньше, — возразил он, повернувшись ко мне. — Провел в Леохе год, когда мне исполнилось шестнадцать, и Гвиллин тогда был здесь. Понимаешь, Каллум любит музыку. Он достаточно хорошо платит Гвиллину, чтобы тот никуда не уходил. Вынужден платить — ведь этому валлийцу будут рады у очага любого лэрда.
— А я помню, как ты здесь жил. — Это Лири, все еще розовая от смущения, но твердо решившая вступить в разговор. Джейми повернулся к ней и слегка улыбнулся.
— Правда? Да тебе тогда было лет семь или восемь. И я не думаю, что на меня в то время стоило обращать внимание, насколько мне помнится. — Вежливо повернувшись ко мне, он спросил: — Ты по-валлийски понимаешь?
— А вот я помню, — упрямо заявила Лири. — Ты был… э-э-э… ну, в смысле… так ты что, вообще меня не помнишь?
Ее руки нервно перебирали складки юбки, и я заметила, что у нее обгрызенные ногти.