- И ты это допустишь?
- Моргейна, бесценная моя, - мягко произнес он, - не в моей воле разрешать или запрещать это. Артур - Верховный король, и в этом королевстве правит его воля.
- И Талиесин спокойно это принял? Или ты отправил его отдыхать, чтоб он не мешал тебе с согласия короля творить это кощунство? Неужто ты допустишь, чтобы Вивиану похоронили по христианскому обряду - ее, Владычицу Озера, - чтобы ее хоронили люди, заточившие своего бога в каменных стенах? Вивиана выбрала меня своей преемницей, и я запрещаю хоронить ее так, запрещаю - слышишь ?!
- Моргейна, - тихо произнес Кевин. - Нет, выслушай меня, милая. Вивиана умерла, не назвав своей преемницы...
- Ты присутствовал при том, как она сказала, что выбирает меня...
- Но тебя не было на Авалоне, и о твоем назначении не было объявлено, - сказал Кевин. Его слова обрушились на меня подобно холодному дождю, и я содрогнулась. Он посмотрел на носилки, на которых покоилось тело Вивианы, укрытое с головой; мне так и не удалось привести ее лицо в порядок, чтобы его можно было показать людям. - Вивиана умерла, не назвав своей преемницы, и потому решение надлежит принимать мне как мерлину Британии. А раз воля Артура такова, одна лишь Владычица Озера - прости, что я так говорю, милая, но на Авалоне сейчас нет Владычицы, - могла бы оспорить мое решение. Я вижу, что у короля есть веские причины поступать именно так. Вивиана всю жизнь трудилась ради того, чтобы в этой земле воцарились мир и порядок...
- Она приехала, чтобы упрекнуть Артура за то, что он отрекся от Авалона! - в отчаянье крикнула я. - Она умерла, так и не завершив этого дела, а теперь ты допустишь, чтобы ее похоронили на христианском кладбище, под звон церковных колоколов, чтобы христиане могли восторжествовать над ней в смерти, как торжествовали при жизни?
- Моргейна, Моргейна, бедная моя девочка, - Кевин протянул ко мне руки, изуродованные руки, так часто ласкавшие меня. - Я тоже ее любил поверь мне! Но она мертва. Вивиана была великой женщиной, она посвятила всю свою жизнь этой стране, неужто ты думаешь, что ее волновало, где будет лежать ее опустевшая оболочка? Неужели ты думаешь, что она стала бы возражать против того, чтобы ее тело положили там, где оно наилучшим образом послужит той цели, которой она добивалась всю жизнь - чтобы королевское правосудие восторжествовало над злом во всех уголках этого края?
Кевин был столь красноречив, а голос его звучал столь красиво и убедительно, что я на миг заколебалась. Вивиана ушла; и ведь действительно, одних лишь христиан волнует, будут они лежать в освященной или неосвященной земле - как будто не вся земля, грудь Матери, священна! Мне хотелось упасть в объятья Кевина и заплакать о единственной матери, которую я знала, о крушении надежды вернуться вместе с ней на Авалон, заплакать обо всем, что я отвергла, и о своей разбитой жизни...