— Меня еще не так драли леопарды-оборотни, и я не заразилась.
— Доктор Лилиан думает, что на этот раз получилась глубокая колотая рана, а не поверхностный широкий порез, — сказал Черри почти трясущимся голосом. Она была напугана, не знала, как я восприму новости... а может, еще чего-то боялась, только чего?
— Ребята, я не стану вам настоящей Нимир-Ра. Мне не подцепить ликантропию. Если бы это было возможно... меня много раз драли когтями и зубами. Я бы уже ходила мохнатая.
Они только смотрели на меня большими глазами. Я повернулась к Мике. Лицо его было тщательно-нейтральным, но в глазах тень... жалости. Жалости? Я ее никогда не знала — по крайней мере как объект.
— Да ведь вы всерьез! — сказала я.
— У тебя были все вторичные симптомы, — произнес он. — Быстрое заживление ран, такое, что мышцы свело. Температура такая, что человеческий мозг сварился бы. Когда ее тебе сбили, ты чуть не погибла. Тебе надо было спечься в тепле, в жаре твоего парда, чтобы исцелиться. Вот так мы тебя лечили. Это бы не помогло, если бы ты не была одной из нас.
Я покачала головой:
— Не верю.
— Ладно, — пожал плечами он, — еще две недели до полной луны. До этого времени ты в первый раз не перекинешься. Время есть.
— Для чего? — спросила я.
— Время погоревать.
Я отвернулась от сочувствия, от жалости в этих глазах. А, черт! Все равно не верю.
— А анализ крови? Он должен был бы сказать, да или нет.
Ответила Черри:
— Волчья ликантропия проявляется в крови в срок от двадцати четырех до сорока восьми часов, иногда до семидесяти двух. Леопардовая, как и для других больших кошек, может быть обнаружена в крови в срок от сорока восьми часов до восьми суток. Сейчас анализ крови ничего не покажет.
Я стояла и смотрела на них, пытаясь уложить это в голове, но оно туда не лезло. Тогда я сказала:
— Сегодня я должна вытащить из тюрьмы Жан-Клода. Я покажу полиции, что он меня не убивал.
— Твой пард мне сказал, что ты не хотела бы открываться. Чтобы твои полицейские друзья не узнали.
— Я не оборотень, — сказала я, и сама услышала в своем голосе упрямство.
Мика смотрел на меня, улыбаясь, и это меня взбесило.
— И нечего на меня так смотреть!
— Как?
— Как на бедную девушку, что тешит себя иллюзиями. Ты просто не все обо мне знаешь, не знаешь, откуда берется моя сила.
— Ты имеешь в виду метки вампира? — спросил он.
Я посмотрела мимо него на троицу в дверях. Почему-то они поежились.
— Как приятно знать, что мы — одна большая семья, где нет тайн друг от друга.
— Я обсуждал с врачами, может ли твое быстрое исцеление быть просто побочным эффектом меток, — сказал Мика.