Он с силой ударил меня по лицу тяжелой ладонью. Я покачнулась, но устояла на ногах. Пистолет даже не шелохнулся. Вот черт. Сеймур издал клокочущий звук и снова ударил меня, но уже кулаком. Я упала. Мгновение я лежала на тротуаре и слушала, как кровь шумит у меня в ушах. От пощечины лицо горело. От удара кулаком – ныло.
Кто-то пнул меня под ребра.
– Оставьте ее! – крикнула Ронни.
Я лежала на животе и притворялась, что мне очень плохо. Это было нетрудно. Одновременно я нашаривала липучку. Сеймур тыкал “береттой” Ронни в лицо. Ронни орала на него. Пит схватил Ронни за руки и пытался ее удержать. Ситуация выходит из-под контроля. Прекрасно.
Я взглянула на ноги Сеймура и, поднявшись на колени, ткнула ему свой маленький пистолетик. Он замер и уставился на меня вытаращенными глазами.
– Не двигайся, иначе я твои шары на блюдечке подам, – сказала я.
Ронни двинула Пузана локтем в солнечное сплетение. Он согнулся и прижал руки к животу. Она развернулась и заехала ему коленом в лицо. Из носа у него брызнула кровь. Он пошатнулся. Вероника со всей силы ударила его по скуле кулаком, и он упал. Калибр 0.22 оказался у нее в руке.
Я чуть было не завопила: “Молодчина, Ронни”, но это прозвучало бы недостаточно круто. Поздравлять друг друга мы будем позже.
– Скажи своему другу не двигаться, Сеймур, иначе я спущу курок.
Он сглотнул так громко, что даже я услышала.
– Не двигайся, Пит, хорошо?
Пит не ответил.
– Ронни, пожалуйста, возьми у Сеймура пистолет. Спасибо.
Я все еще стояла на коленях; мой пистолет упирался бандиту в пах. Сеймур позволил Ронни забрать у него оружие. Очень хорошо.
– Я прослежу за вторым, Анита, – сказала Ронни. Я не смотрела на нее. Она со своей работой справится. А я должна делать свою.
– Сеймур, это 38-й специальный, рассчитан на два выстрела. К нему подходят разные патроны: на 0.22, 0.44 или 0.357 “магнум”. – Это была ложь, к новой облегченной версии не подходят патроны крупнее 38-го калибра, но я могла бы поспорить, что Сеймур их не различает. – Сорок четвертый или 0.357 – и ты можешь послать фамильным драгоценностям прощальный поцелуй. Двадцать второй – что ж, возможно, тебе будет просто очень, очень больно. Как я всегда говорю в подобных случаях: “Как тебе кажется, у тебя сегодня удачный день?”
– Что ты хочешь, эй, что ты хочешь? – Голос его от страха стал тонким и писклявым.
– Кто тебя нанял?
Он покачал головой:
– Нет, сестренка, он нас убьет.
– “Магнум-357” оставляет чертовски здоровую дырку, Сеймур.
– Не говори ей ничего, – сказал Пит.
– Если он скажет что-нибудь еще, Ронни, отстрели ему коленную чашечку, – сказала я.