Челнок заскользил по основе; зеленый, коричневый, зеленый, коричневый... Через каждые десять рядов Моргейна бралась за другой челнок, меняя цвет. Это она научила Мелайну окрашивать нити в такой оттенок зеленого, - а сама она научилась этому на Авалоне... Зелень молодых листьев, разворачивающихся по весне, бурый цвет земли и опавших, слежавшихся листьев - кабан рылся в них, выискивая желуди... Челнок скользил по нитям, бердо уплотняло каждый продетый ряд... Руки Моргейны двигались, словно сами по себе: туда-сюда, скользнуть под планку, подхватить челнок с другой стороны... "Хоть бы лошадь Аваллоха поскользнулась и упала, чтобы он сломал себе шею и избавил меня от необходимости заниматься этим!" Моргейна замерзла, ее била дрожь, но она заставила себя не обращать на это внимания, полностью сосредоточившись на челноке, летающем по нитям основы - туда-сюда, туда-сюда, - и позволив образам свободно возникать и уплывать. Она видела Акколона: он сидел в королевских покоях и играл с отцом в шашки. Увейн спал и ворочался: боль в раненой щеке беспокоила его даже сквозь сон. Но теперь рана очистится и хорошо заживет... "Хоть бы на Аваллоха набросился дикий кабан, а его охотники не успели прийти на помощь..."
"Я сказала Ниниане, что не стану убивать. Вот уж воистину - никогда не зарекайся..." Челнок летал по станку: зеленое - коричневое, зеленое коричневое... Словно солнечные лучи пробиваются через зеленые листья и падают на коричневую землю. Дыхание весны пробудило лес, и по стволам деревьев побежали живительные соки... "О Богиня! Когда ты мчишься через лес вместе со стремительными оленями, все, кто встречаются на твоем пути, принадлежат тебе... все звери и все люди..."
Много лет назад она сама, будучи Девственной Охотницей, благословила Увенчанного Рогами и отправила его мчаться вместе с оленями, дабы победить или умереть - как рассудит Богиня. Тогда он вернулся к ней... Ныне же она уже не Дева, владеющая могуществом Охотницы. Будучи Матерью, она со всей силой плодородия соткала заклинание, что привело Ланселета в постель Элейны. Но пора материнства закончилась для нее в тот час, когда она родила Гвидиона. Теперь же она сидела с челноком в руках и, словно тень Старухи Смерти, ткала смерть. "Жизнь и смерть каждого в твоих руках, Мать..."
Челнок стремительно метался из стороны в сторону, то появляясь перед глазами Моргейны, то вновь исчезая; зеленое, коричневое... Зеленое - словно переплетенные зеленые листья леса, по которому они мчались... Животные... Дикий кабан, сопя и похрюкивая, взрывал клыками палую листву; матка с поросятами то появлялась из рощицы, то вновь скрывалась за деревьями... Челнок летал, и Моргейна не видела и не слышала ничего, кроме хрюканья свиньи в лесу.